Имя этой пианистки в транслитерации с японского на латиницу звучит как УШИДА, а что пишут в Википедии, то это вообще не надо брать в расчёт по здравому размышлению. Во всяком случае, Утида - это нонсенс на моё ухо. Я её не люблю, если честно. Как всё японское: чистенько, акккуратненько и... бездушно.
Мути - один из тех итальянцев, которому по моему разумению, удавалось очень многое, чего даже о Тосканини не скажешь. Кроме замечательной в дирижерском плане "Аиды", одной из двух-трех самых лучших, у него немало превосходных живых спектаклей. Что касается студии, то студийных записей и у великих Тосканини, Караяна, Шолти, Серафина можно насчитать гораздо больше таких, что им чести не делает. Касательно же Реквиемов, то тут всё сложно:Тосканини, оставивший после себя гениальную запись Реквиема, имеет в своём "активе" ещё три записи, далеко небезупречных, если не сказать хуже. Это сочинение требует слишком многого, чтобы пазлы сошлись
Надо будет переслушать. Дирижёру в такой опере редко удаётся захватить слушателя. В московском спектакле махал, кажется, Сандзоньо. Если я не прав по части имени - поправьте, но он там был великолепен. И Серафин тоже машет бесподобно. А Мути с американкой (не помню фамилию) машет великолепнейшие!
Насчёт Ивана Семёновича можно спорить о стиле, но технически, конечно, бесподобно. У Андрея Алексеевича голос роскошный, но вокально небезупречен в Вендетта (ему здесь высоко, слишком высокая тесситура). И нехватает, как и Козловскому, brio. Что касается Масленникова, то Джильд лучше её во всех ипостасях - как звёзд на ночном небосклоне где-нибудь в Сорренто. Я вот так считаю.
Запись эта переиздавалась не единожды. Хотелось бы на Phono или на Arkadia послушать. Они писали с коротких дисков (шеллак). У меня есть на чём-то приличном, а точно не припомню, на чем.
Продолжу мысль: если из Хозе он лепил то, что получилось, стало быть он это делал сознательно. Или - не понимал, что творил? Что касается И.К., то, повторяю, она оч. хороша с Дель Монако. Прочие её Кармен (с Анджапаридзе в том числе, до его ухода из ГАБТа) не были такого уровня. Как она пела и с кем пела за рубежом - не знаю, но вряд ли превзошла самоё себя.
Самое любопытное то, что Пьявко ведь был очень актерист, его Лже-Димитрий, Ноздрев, молодой Хованский и Кутерьма - есть ярчайшие достижения не только его самого, но и русского театра в целом. Был к него очень неординарный Герман, мне не близкий, но совершенно неординарный. Но Хозе, Андрей в Мазепе и ряд других персонажей мне не нравились. Ещё он хорошо лепил Пинкертона - очень ярко, крайне неприятным делая этот персонаж
Мне его Хозе (Пьявко) категорически не нравился. Его Хозе был человеком далёким от деревенского парня, а напоминал покорителя женских сердец, причём циничным, уверенным в себе и, простите, похабным. Такой Хозе-Ноздрев или Хозе-Лже-Димитрий. Архиповой (поневоле) приходилось ему отвечать совсем в другом ключе. Здесь нет места долгим рассуждениям ( пишу со смартфона, это неудобно), но это не только другой Хозе, но и Кармен другая.
Вообще-то тут классический теноровый репертуар. Во времена оные, лет тому пять назад почти такой же сборник песен в исполнении Марио Дель Монако был повержен модераторами в Неформат. Значит, времена меняются. Что лично мною приветствуется. Хотя Кауфман это не Дель Монако, но и не Коля Басков,
Каждому своё. Архипова 59 года - это огромный выброс адреналина именно из-за участия в спектакле великого Дель Монако. Тут и желание оправдать доверие руководства , тут и вспышка честолюбия, так свойственного ее натуре, и, конечно, мощнейшее воздействие изумительного таланта Монако. Партнёр. - это то, отчего зависит всякий исполнитель. Партнёр может возвысить , а может и уничтожить...
У Штоды голос не летел. Слышно его в театре не было дальше 6-го ряда. Потому появилась у него прозвище: ШтоДа-ЧтоНет (без разницы). Но Штода пел не без вкуса. А Баксова слышно было, да только голос сермяжный да вкуса никакого. Прочувствуйте разницу.
Неоднократно зрел воочую. До 59 - как до Тибета на верблюде, уж простите. Архипова это пела хорошо только с Дель Монако. Таких спектаклей было, кается, пять.