Поэту Н.А. Заболоцкому принадлежит замечательное высказывание: «Не важно, кто сказал первым - важно, кто сказал лучше».
Эти слова справедливы и в отношении музыкантов-интерпретаторов. Наивно
было бы утверждать, что первое исполнение того или иного сочинения -
всегда лучшее, а первый исполнитель - самый авторитетный.
Тем не
менее премьерные записи (даже малоудачные) по-своему интересны. Они
отражают вкусы и настроения своего времени, помогают понять причины
триумфа или неуспеха исполняемого сочинения. Дирижёры не копируют
известные трактовки и не спорят с ними – они открывают новую музыку для
себя вместе со слушателями. Станет ли эта музыка мировой классикой или
нет - пока неизвестно никому...
Первым в Советском Союзе симфонию записал Борис
Хайкин с оркестром Московской филармонии в 1938 году. Буду очень признателен,
если кто-то предоставит эту запись.
Можно только пожалеть, что Николай Малько и Бруно Вальтер, осуществившие мировую и европейскую премьеры симфонии соответственно, ни разу её не записали.
СИМФОНИЯ№ 2, ор. 14, «Октябрю»
слова А. Безыменского
СИМФОНИЯ№ 3 ми бемоль мажор, ор. 20,«Первомайская»
слова С. Кирсанова
Первые концертные записи
Хор студентов Института культуры им. Н. Крупской
Художественный руководитель Иван Полтавцев
Симфонический оркестр Ленинградской государственной
филармонии
Дирижёр Игорь Блажков
Записи с концертов 1 ноября 1965 г. (ор.14) и 12 ноября 1964 г. (ор.20)
«Я работал в Ленинградской филармонии и очень хотел
исполнить какие-нибудь произведения Шостаковича. Но негласная монополия в этом
плане принадлежала главному дирижёру оркестра Ленинградской филармонии Евгению
Мравинскому. Он действительно был выдающимся исполнителем музыки Дмитрия
Дмитриевича и превратил филармонию в храм Шостаковича. Поэтому я обратился к
тем произведениям этого великого композитора, которые были забыты. Когда-то они
исполнялись, но пресса так их раскритиковала, что больше к ним никто не
обращался. Это Вторая и Третья симфонии. […]
Эти сочинения были исполнены мною в концертах
Ленинградской филармонии, причём автор присутствовал на репетициях, и мы очень
подружились; между нами возникла переписка (уже в наше время в Петербурге были
опубликованы 24 письма Шостаковича ко мне). Вскоре Шостакович доверил мне
первые исполнения двух своих сочинений, которые он в 30-е гг. спрятал в стол –
Шесть романсов на стихи японских поэтов и Пять фрагментов для оркестра».
Игорь Блажков. Из интервью разных лет
СИМФОНИЯ№4 до минор, ор. 43
Первая
студийная запись Академический симфонический оркестр Московской
государственной филармонии
Оркестр «Филармония» Дирижёр Геннадий Рождественский Запись с концерта 7 сентября 1962 г.
https://cloud.mail.ru/public/Bnh6/aBHAdZz2K flac (tracks); jpg 378 Mb На диске представлены также записи сюиты из "Катерины Измайловой" и Праздничной увертюры Шостаковича в исполнении Рождественского.
«Репетиции Четвёртой симфонии осенью 1936 года не ладились. В
филармонии раздавались голоса, что вновь оркестр заставляют играть
формалистическую музыку. На репетициях присутствовал директор филармонии И. М.
Рензин – соученик Шостаковича по классу Л. В. Николаева. Рензин не скрывал
озабоченности, связанной с премьерой. Л. В. Данилевич пишет, что в судьбе
Четвёртой симфонии имело значение отрицательное мнение П. М. Керженцева,
председателя Комитета по делам искусств при Совнаркоме в 1936-1938 годах».
Из книги С. Хентовой «Шостакович. Жизнь и творчество»
«В 1960-м году я поступил в Московскую филармонию, и в том же году
или на год позже, Моисей Абрамович Гринберг, будучи тогда худруком Московской филармонии,
сказал мне: "Кирилл Петрович, не хотели бы Вы вернуться к Четвертой
симфонии Шостаковича, которая никогда не исполнялась?" Она готовилась в
1936 году, и делались даже корректурные групповые репетиции. Но в это время
раздалась критика в адрес оперы, а потом балета; Штидри репетицию вёл, не
понимая музыки. Мне рассказывали музыканты, он морщился и спрашивал:
"Здесь фа-диез?" Шостакович говорил: фа-диез. Он пожимал плечами, и в
это время звучал фа-бекар и фа-диез одновременно. В общем на репетиции никто
ничего не понял. Те несколько корректур, которые были, ничего не дали. И после
этого Дмитрий Дмитриевич, видимо, по совету Ивана Ивановича Соллертинского,
чтобы не подвергать себя ещё одному удару, это исполнение снял. Партитуру
затеряли, но оркестровые партии сохранились. А после войны Левон Атовмьян,
работник Музфонда, большой друг Шостаковича и очень энергичный человек,
затребовал эти сохранившиеся партии из Ленинграда и по ним составил партитуру. Из этой партитуры он сделал четырёхручное переложение
симфонии для двух фортепиано. Она была отлитографирована на плохой бумаге, и
только этот экземпляр мне и удалось получить для того, чтобы ознакомиться с
произведением. Слепая печать плюс много пропущенных нюансов и темпов, — понять
что-либо было очень трудно. Партитура находилась в Ленинграде, её отослали обратно
к партиям.
Я несколько раз внимательно сыграл в четыре руки, причём, одному
нельзя даже было сыграть, потому что партии были разные, то есть не четыре
строчки одна под другой, тогда легко было бы прочесть, а одна партия, скажем, в
одной тетради, другая — в другой. Это было довольно сложно, но в конце концов
что-то мне удалось понять. Я сказал Моисею Абрамовичу, что с удовольствием приступил бы к этому делу.
— Знает ли об этом Дмитрий Дмитриевич?
— Нет, ещё не знает. Я хотел узнать, кто за это возьмётся, и
предложил Вам.
После этого он сообщил о моем согласии Шостаковичу. Тот был очень
тронут, что филармония эту инициативу проявила, и захотел повидать меня. Я к
нему пришёл. Это было в 1961 году.
Когда Шостакович меня встретил, он сказал:
— Дайте мне, пожалуйста, четырехручное переложение. Мой оригинал партитуры
затерян, а копия в Ленинграде. Я многое забыл в этой симфонии и должен посмотреть. Приходите ко мне послезавтра.
Когда мы встретились снова, он вернул мне оба тома и сказал, что
можно играть. И позвонил в Ленинград, чтобы выслали партитуру.
— Что-то есть в этой музыке мне и сейчас дорогое, — сказал он.
Я принялся изучать партитуру. Несколько
раз приходил к Дмитрию Дмитриевичу. Память у него феноменальная. Часто, не
глядя в партитуру, когда я ему говорил какую-то цифру (он уже один раз клавир
просмотрел — ему достаточно уже было все вспомнить), он сейчас же говорил, что
там пропущено. Это совершенно необычайно.
Мне показался сложным финал, который я
трактую как Первомайскую демонстрацию, считая, что это была картина народного
веселья. Там, до похоронного марша, происходит такой «взрыв», затем начинается
довольно длинная фуга, в которой построение очень симметричное, кажется, по 24
такта каждая тема без изменения фактуры. И я не знал, как к этому месту
подступиться.
— Дмитрий Дмитриевич, тут такое
длинное место. Не считаете ли Вы, что его можно было бы сократить, потому что фактура
однообразная, публике, может, будет скучно.
Он как-то покоробился и ответил:
— Пусть кушает, пусть кушает.
Так он хорошо посадил меня на место. Потом я
понял, конечно, что глупость предлагал, потому что именно таким длинным и
должен быть предыкт».
Из книги В.
Ражникова «Кирилл Кондрашин рассказывает о музыке и жизни»
СИМФОНИЯ№5 ре минор, ор. 47
Первая
студийная запись
Академический симфонический оркестр Ленинградской государственной филармонии
На дисках представлены также записи Шестой (1940) и Седьмой (1942) симфоний Шостаковича в исполнении Стоковского.Ремастеринг 2009 г.
«Получил большое художественное удовлетворение, прослушав
запись Симфонии Шостаковича. На мой взгляд, работа эта огромной ценности и
значения.
Технически безукоризненная».
Запись Евгения
Мравинского в Книге предложений и пожеланий Всесоюзной студии грамзаписи
(август 1938 г.)
«В 1937 году мне, тогда ещё молодому дирижёру "без
имени", неожиданно поручили подготовить к декаде советской музыки только
что законченную Пятую симфонию Шостаковича… Я очень надеялся на помощь со
стороны автора.
…Найденные темпы мы вскоре зафиксировали по метроному и
внесли в партитуру. Они были воспроизведены в печатном издании. Но теперь,
проверяя их по магнитофонной записи, я вижу, что метрономические обозначения в
Пятой симфонии во многих случаях оказались неверными, и долгая жизнь этой
симфонии сама внесла существенные поправки в наши темповые обозначения того
времени. (Между прочим, я предполагаю, что именно неверные темповые обозначения
в партитуре Пятой симфонии помешали Тосканини осуществить своё намерение
исполнить это произведение, так как он, очевидно, не мог принять указанные
темпы и в то же время, считая их авторскими, не хотел отступать от них)».
Евгений Мравинский. Из статьи «Тридцать лет с музыкой Шостаковича»
Московскую премьеру Пятой симфонии осуществил Александр
Гаук. Его исполнение (с Государственным симфоническим
оркестром СССР) было в 1938 году записано на тонфильм. Буду очень признателен,
если кто-то предоставит эту запись.
«С каждой новой симфонией Шостакович проявляет себя как
растущий мастер, беспрерывно развивающий свою творческую фантазию и музыкальное
самосознание. В шестой симфонии он достиг новых глубин – особенно в первой
части. Тут встречаются гармонические последовательности и мелодические обороты
замечательной выразительности, очень оригинальные по звучанию. При первом
прослушивании они звучат странно и даже непонятно, их значение как бы скрыто от
нас. Но после того, как эта музыка прослушана в третий, четвёртый раз,
становится ясной её необыкновенная глубина выразительности».
Сохранился 7-минутный фрагмент записи
европейской премьеры симфонии (22 июня 1942, Лондонский симфонический оркестр под
управлением Генри Вуда). Плёнка хранится в Великобритании (National Sound
Archive Tape 11048R). На пластинках и дисках не издавалась.
Легендарная ленинградская премьера симфонии была записана целиком. «Часть
исторической записи сохранилась, – пишет С. Хентова, – и ныне находится в музее
«Музы не молчали» 235-й средней школы Ленинграда». Однако Лев
Мархасёв в своей книге «След в эфире» (2004) пишет, что эта плёнка погибла в послевоенное время.
«Ещё до прибытия партитуры [Седьмой симфонии], как только
стало известно об исполнении в СССР и отправке микрофильма, между американскими
дирижёрами возникло своеобразное соревнование за право дирижировать на
премьере.
В организацию, непосредственно занимавшуюся
распределением в США советской музыки, Тосканини направил своего сына Вальтера.
Выяснилось, что к этому времени число претендентов сократилось до двух –
Тосканини и Стоковского, причём деловая энергия Стоковского явно давала ему
перевес. И тогда решили обратиться к автору, апеллировать к его мнению. В
Куйбышев были посланы две телеграммы – от Тосканини и от официальной
музыкальной корпорации.
Шостакович отдал предпочтение Тосканини.
Поскольку в партитуре отсутствовали обозначения темпов,
Тосканини поставил свои, но волновался, соответствуют ли они авторским.
Шостакович послали телеграфный запрос, и он ответил пространной телеграммой,
содержащей темповые ориентиры и общий хронометраж симфонии – 75 минут. Вскоре
во Всесоюзном обществе культурной связи с заграницей получили необычный
телеграфный сигнал: «Расхождение полминуты. Привет. Тосканини».
В «Радио-сити» в Нью-Йорке, в студии 8-Н, которую
Тосканини называл «своим домом», 19 июля собрались та тысяча пятьсот
американцев, которые смогли получить приглашения или билеты на концерт:
крупнейшие музыканты, журналисты,дипломаты. Был среди них и Бела Барток.
Исполнение Тосканини донесли пластинки, изготовленные с
записи, сделанной после исторического концерта. Недостаточно совершенные, эти
старые пластинки сохраняют нечто от неповторимой атмосферы заокеанской
премьеры, некую первозданность исполнительского рождения произведения и печать
могучей тосканиниевской индивидуальности.
Было ли исполнение, запечатлённое на пластинках, лучшим
из достигнутого дирижёром в интерпретации Симфонии, к которой он возвращался
вновь осенью 1942 года, в 1943 году с другими оркестрами, в том числе с
Нью-Йоркским, Филадельфийским? Сам Тосканини закончил генеральную репетицию
словами: «Теперь пусть приходят интерпретаторы», видимо, удовлетворённый
соответствием своего исполнения авторскому замыслу.
[В 1943 году] Всесоюзное общество культурной связи с
заграницей получило из США пластинки с записью исполнения Седьмой симфонии под
управлением А. Тосканини – дар дирижёра. «Устроив проигрыватель на полу,
усевшись на разложенном одеяле, мы прослушали запись дважды, – вспоминал Л. О.
Арнштам. – Шостакович не был доволен, нет». 23 апреля в ВОКСе состоялось
публичное прослушивание – что-то вроде премьеры звукозаписи. Здесь Шостакович
не считал справедливым говорить о погрешностях, посколькуречь шла о знаке уважения и дружбы; композитор
тут же карандашом написал телеграмму: "Примите мою горячую благодарность за
наслаждение, которое я получил от этого прослушивания. Шлю Вам лучшие
пожелания. Дмитрий Шостакович"».
Из книги С. Хентовой «Шостакович. Жизнь и творчество»
«Шостакович присутствовал на всех репетициях [Седьмой
симфонии]. Ни разу не было с его стороны ни одного замечания. После третьей
репетиции он сказал: «Вы знаете, Симфония у вас прекрасно получается, и я
начинаю по-иному относиться к пластинкам Тосканини, которые я до сих пор
абсолютно не принимал. Действительно, большой мастер вправе играть сочинение
своеобразно, но без угрозы авторскому замыслу».
Глубокоуважаемый Георгий! Спасибо Вам за УНИКАЛЬНУЮ выкладку!
Стоковский, Мравинский, Тосканини, Шостакович - вот это была ПЛЕЯДА! Есть ли сейчас такие большие Музыканты? Вопрос вопросов...
Исполнение Ленинградской Тосканини конечно не до конца продуманное, сыроватое, иногда просто какая-то каша, но все равно гениальноe и в свое время оно произвело настоящий фурор. Весь мир был потрясен этой музыкой.
Пожалуйста! Да, Шостаковичу повезло - премьеры его сочинений играли великие мастера.
Я читал, что после прослушивания по радио Седьмой в исполнении Тосканини, Рахманинов даже жаловался: если, мол, и пробую сочинять, "то получается нечто вроде последней Симфонии Шостаковича" (Из письма Сатиной, 4 августа 1942).
Георгий, разрешите вопрос, а как Вы относитесь к записям симфоний Шостаковича, осуществленных Г.Рождественским? По моему они очень хороши, но, слушая их, мне кажется, что можно бы играть их и лучше. И выложенные здесь записи Мравинского и других великих дирижеров это только подтверждают. При этом исполнение этим дирижером музыки к кинофильмам, "Джазового альбома", и некоторых других вещей Шостаковича (в которых нет трагического начала) я считаю просто бесподобным.
Кстати,я тоже считаю интерпретации Рождественского "сырыми". У Шостаковича очень важна магия исполняемой музыки.Нет магии - неудача.У него магии (в том комплекте) нет. Но у него есть 8я симфония,исполненная выше всех похвал,и именно магическая.Недавнее концертное исполнение. http://intoclassics.net/news/2011-07-24-22989 И еще отмечу прекрасно записанную "Москву,Черемушки" )))
Спасибо! А как обстоят дела с записями 1 и 5 симфоний 1938 г. п/у Хайкина и Гаука соответственно? Судя по тому, что Вы написали, будто до войны кроме Стоковского 1-ю симфонию никто не записывал, можно сделать вывод, что запись с Хайкиным до сих пор никому не известна.
Честно говоря, даже и не знал, что эти записи существуют. В новой дискографии Шостаковича после записи Стоковского сразу идёт запись Родзинского 1941. Если можно, сообщите, пожалуйста даты записей Хайкина и Гаука (и какими оркестрами они дирижируют). Я внесу изменения в свой текст.
Точных дат у меня нет (указан только год). Хайкин дирижирует оркестром Московской филармонии, Гаук - ГСО СССР. Ссылки на эти записи мне попадались в каталоге радио. Конечно, жаль, что они до сих пор никому в мире не известны. Было бы не плохо, наверное, инициировать выпуск этих записей, по крайней мере, привлечь к ним внимание.
Насчет Хайкина к сожалению не знаю, а вот исполнение Гаука (не помню, какой там год) есть в его комплекте этого дирижера, изданном голландцами (Бриллиант Классик), который есть на Рутрекере. Исполнение там очень хорошее, но ничего особо оригинального в нем в принципе нет. Предложенные в выкладке исполнения великих дирижеров куда интересней.
Восхищен! Грандиозная выкладка! У меня из этого была лишь малая часть и о существовании ряда записей я даже не подозревал. Хочу добавить одну деталь, касающуюся первого исполнения 4-ой Симфонии Кондрашином (которое мне посчастливилось услышать в зале). Позднее, уже после смерти композитора, я слышал по радио (советскому) интервью с Кондрашиным, где судьба Четвертой заняла заметное место. В частности, Кондрашин сказал, что обсуждая с Шостаковичем предстоящее исполнение, он спросил, не стоит ли сделать сокращение в фугато 1-ой части, мол, для публики будет тяжеловато, на что услышал - и тут Кондрашин перешел на характерную для Шостаковича суховатую и отрывистую манеру разговора - следующее: "Ничего, пусть кушают ... пусть кушают". Позднее, в печатном варианте, это выражение опреснили - вместо "пусть кушают" появилось "пусть слушают". В заключение - огромное спасибо!
"первого исполнения 4-ой Симфонии Кондрашином (которое мне посчастливилось услышать в зале)"
Вот это да! Очень приятно, что материал вам понравился! Эпизод с "пусть кушают" в книге Кондрашина тоже есть. Я его первоначально не добавил из соображений места, теперь понимаю - зря.
Добрый день! Хотел бы узнать у автора поста, откуда взята цитата Хайкина про репетиции Седьмой симфонии? Если можно, скажите пожалуйста точную страницу (извините, может быть слишком много требую Заранее благодарю Вас!
Вы не смогли бы перезалить: СИМФОНИЯ № 4 до минор, ор. 43 Первая студийная запись Академический симфонический оркестр Московской государственной филармонии Дирижёр Кирилл Кондрашин Запись 1962 г. http://intoclassics.net/news/2015-08-18-38975 ????
Был бы очень признателен. Спасибо за прекрасные выкладки!
Извините, что сразу не ответил. Проверил - ссылки рабочие.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Аудио/видеозаписи и литература предоставляются исключительно для ознакомления. После ознакомления они должны быть удалены, иначе, вероятно, Вами будет нарушен закон "об авторском праве и смежных правах".