«Рахманинов создан из стали и золота: сталь в его руках, золото – в сердце». Так говорили о Рахманинове его современники. Сам же Рахманинов говорил о себе, что зимой он пианист, а летом – композитор. Исполнение его собственной музыки доставляло ему удовольствие, но он утверждал, что композитор – самый плохой судья своих произведений.

«Борьба с традиционными верованиями есть закон художественного прогресса, – писал Рахманинов. – Все великие композиторы и исполнители возводили новые здания на руинах разрушенных ими условностей. Неизмеримо прекраснее творить, чем подражать. Но прежде, чем мы сможем создать что-либо, хорошо бы ознакомиться с тем лучшим, что нам предшествовало. Это относится не только к сочинению, но также и к фортепианному исполнительству.

Каждая отдельная нота в сочинении важна, но есть кое-что, что так же важно, как и ноты, и это — душа... Душа – источник той высшей экспрессии в музыке, которая не может быть выражена динамическими обозначениями. Душа интуитивно чувствует необходимость crescendi и diminuendi. Сама длительность паузы или каждой ноты зависит от её существа. Не следует думать, что цель достигнута, если правильно сыграны все ноты. В действительности это только начало. Необходимо сделать произведение частью самого себя, и тогда каждая нота пробуждает в исполнителе своего рода музыкальное осознание истинной художественной миссии».