«Именно рафаэлевское начало разлито в искусстве Микеланджели, определяет важнейшие его особенности. Эта игра, характеризуемая прежде всего совершенством – непревзойденным, непостижимым. Оно дает себя знать всюду. Техника Микеланджели принадлежит к самым поразительным среди когда-либо существовавших. Доведенная до пределов возможного, она не призвана "потрясать", "сокрушать". Она прекрасна. Она вызывает восторг, чувство восхищения гармоничной красотой абсолютного пианизма... Ни в технике как таковой, ни в колористической сфере Микеланджели не ведает преград. Ему подвластно все, он может все, чего бы ни пожелал, и этот безграничный аппарат, это совершенство формы полностью подчинено одной лишь задаче – достижению совершенства внутреннего. Последнее при, казалось бы, классической простоте и экономности экспрессии, безукоризненной логичности интерпретаторской идеи не является незатруднительно воспринимаемым. Когда я слушал Микеланджели, мне сперва чудилось, что он от раза к разу играет лучше. Потом я понял – от раза к разу он сильнее втягивал меня в орбиту своего огромного, глубокого, сложнейшего творческого мира. Игра Микеланджели требовательна. Она ждет, чтобы в нее вслушивались внимательно, напряженно. Да, эти слова неожиданно звучат и слова самого артиста: "Совершенство – это слово, которое я никогда не понимал. Совершенство означает ограничение, замкнутый круг. Другое дело – эволюция. Но главное – уважение к автору. Это не значит, что нужно копировать ноты и размножать эти копии своим исполнением, но нужно пытаться интерпретировать авторские намерения, а не ставить его музыку на службу своим личным целям». (Д. А. Рабинович).