Теги: Teatro alla Scala di Milano, Sandor Konya, Andre Cluytens, Parsifal, Wagner

Вагнер называл это произведение не оперой, а «Торжественной сценической мистерией». Предание гласит, что он считал его не больше не меньше как своего рода религиозной церемонией, а отнюдь не традиционным развлечением для слушателей. Он даже настаивал на том, чтобы не было никаких аплодисментов и чтобы это торжественное представление не давалось ни в одном оперном театре, кроме как в его собственном Festspielhaus («Доме торжественных представлений») в Байрёйте, где, по замыслу композитора, должны были исполняться только его творения.

На самом деле, однако, Вагнер сам провоцировал аплодисменты в конце второго действия, и в то время как запрет аплодисментов после первого действия остается в силе и в наши дни (по крайней мере, для той части публики, которая знакома с этой традицией), все выражают свой восторг после второго действия и, как правило, устраивают овацию после третьего. Исключение составляет, правда, внушающая благоговейный страх «Метрополитен-опера», где аплодисменты на «Парсифале» не допускаются вовсе. Что касается запрета на исполнение «Парсифаля» за пределами Байрёйта, то Вагнер высказал эту идею лишь однажды.Однако незадолго до своей смерти он, по-видимому, дал устное согласие Анжело Нойману, тенору и одновременно импрессарио, взять свое творение в путешествие по оперным сценам мира. Изменение намерений Вагнера, однако, так и не вылилось в форму подписанного им волеизъявления, так что первая внебайрёйтская постановка состоялась в «Метрополитен-опера» в канун Рождества двадцать один год спустя после премьеры, несмотря на безуспешные протесты вдовы Вагнера.

Религиозные и философские идеи либретто представляют собой смесь христианства и буддизма, притом что символизм Чаши и Копья еще более древний. Но поскольку все красоты поэмы Вольфрама, которая вдохновила Вагнера на создание этой оперы, являются, по существу, христианскими, стоит напомнить, что благословенный Грааль — это та Чаша, из которой Иисус пил на тайной вечере и в которую Иосиф Аримафейский, согласно традиционным представлениям, собрал Его кровь, а Копье — это то самое Копье, которым Иисус был пронзен на кресте.

На благо!