Последний певец-кастрат. Эти записи давно уже разошлись по интернету, почти все, наверное, их слышали. Но на сайте их нет. Поскольку они попались мне на глаза, я решил для порядка выложить их сюда. С точки зрения истории вокала это очень интересно.

 

1. Giovanni Aldega - Domine salvum fac Pontificem nostrum Leonem (1902)
2. Luigi Prates - Et incarnatus est/Crucifixus (1902)
3. Paolo Tosti - Ideale (1902)
4. Salvatore Meluzzi - Ave verum (1902)
5. Gustavo Edoardo Stehle - Tui sunt coeli (1902)
6. W.A. Mozart - Ave verum corpus (1902)
7. G. Rossini - Crucifixus (from the Petite Messe Solenelle) (1902)
8. G. Rossini - Crucifixus (from the Petite Messe Solenelle (1904)
9. Leibach - Pie Jesu (verse from the Dies Irae) (1904)
10. Eugenio Terziani - Hostias et preces (1904)
11. Paolo Tosti - Preghiera (1904)
12. Bach-Gounod - Ave Maria (1904)
13. Bach-Gounod - Incipt lamentatio (1904)
14. Capocci - Laudamus te (from the Mass of Saint Bonaventura) (1904)
15. Tomasso Ludovico Vittoria - Improperia (1904)
16. Giovanni Pierluigi da Palestrina - La cruda mia nemica (1904)
17. Emilio Calzanera - Oremus pro Pontifice (1904)
18. The Voice of Pope Leo XIII (1903)

 

Скачать: http://files.mail.ru/7QCNHY

 

    Морески был настоящим кастратом, а не контртенором или певцом с необычайно высоким фальцетом. Ангус Хэриот, автор подробного исследования о певцах-кастратах всех времён, пишет, что в оратории Бетховена "Христос на Масличной горе" Морески "был восхитителен; он брал до третьей октавы, а порой вставлял ещё и ми – на два тона выше!.."

   Надо отметить, что когда речь идёт о записях, сделанных на фонографические валики, специалисты часто не могут прийти к согласию о правильной скорости проигрывания (скорость звукозаписывающих аппаратов была очень нестабильна) – а следовательно, и к общему мнению о высоте звучания. Однако уж очень значительной погрешность здесь быть не может – это было бы слышно по искажению звука аккомпанирующего инструмента и возникновению так называемого «эффекта Буратино» при воспроизведении. Вполне очевидно, что «Аве, Мария!» Баха-Гуно записана в скрипичном ключе – точнее говоря, в тональности, традиционной для сопрано – то есть, он берёт чистое си – это где-то на квинту выше, чем предельный верх современных контртеноров.

   Как я упомянул, Алессандро Морески был последним (известным по сей день, по крайней мере) кастратом – но последним "великим кастратом" считается Джованни-Баттиста Веллути (1781 – 1861); именно для него и была написана последняя в истории жанра опера с участием кастрата-вокалиста – "Крестоносец в Египте" Джакомо Мейербера (1824). Алессандро Морески родился в 1858 году в местечке Монтекомпатрио; а двадцатью годами позже, в 1870 году, кастрация мальчиков для воспитания вокалистов была официально запрещена. Таким образом, Морески крупно не повезло: в то время, когда он был готов к занятиям вокалом, все старые учителя пения для подобного типа голоса (который сам по себе уже практически прекратил своё существование) уже, грубо говоря, вымерли. Тем не менее, в 1871 году Морески начал своё обучение в Scuola di San Salvatore в Лауро, затем стал студентом органиста и церковного композитора Гаэтано Капоччи. В 1883 году он поступил в Сикстинскую капеллу (по сути – приватную капеллу Папы Римского), где в качестве солиста и дирижёра и прослужил тридцать лет.

   Конечно, прежде всего, возникает вопрос: в какой степени записи Алессандро Морески могут помочь нам составить впечатление о пении великих кастратов прошлого? Естественно, точно на этот вопрос ответить никто не в состоянии, но мне лично кажется, что сходство здесь абсолютно минимальное. Во-первых, мы не слышим здесь тех безумно-головокружительных фиоритур, что утверждали славу кастратов-виртуозов на оперной сцене; статус певца Папской капеллы не позволял Морески исполнять ничего, кроме довольно малоинтересной церковной музыки XIX века (и эту музыку впоследствии раскритиковал за "слащавость" папа Пий Х в своём знаменитом "Motu proprio" в 1903 году.

   Во-вторых, лишённый возможности получить навыки настоящей вокальной школы, Морески демонстрирует всё-таки, скажем так, не вполне совершенную вокальную технику. Хотя возможно, что недостатки вокала можно списать и на возраст певца: в то время ему было немногим более сорока лет, но истории известно множество случаев скорого вокального "старения" кастратов, что – с точки зрения физиологии – можно объяснить воздействием мощного дыхательного аппарата крупного мужчины на нежные "мальчишеские" голосовые связки. Ведь писали когда-то в "Dizinario Universale dei Musicisti", что "[Морески] благословлён голосом необычайнейшей красоты"; ещё ему был присвоен титул "ангел Рима".

   В начале 1902 года Фред и Уилл Гайсберги (первые менеджеры лондонского отделения компании Gramophone) решили отправиться в Италию, в надежде записать голос необычайно тогда популярного папы. Они были приняты в Ватикане с чрезвычайной теплотой и куртуазностью – однако тут же были вежливо, но твёрдо информированы, что записать голос Папы не представляется возможным в связи с преклонным возрастом последнего: Лео XIII в то время уже перевалило за девяносто. (Любопытно, что на следующий год, когда Папе исполнилось 93 года, Джованни Беттини – приватный антрепренёр с собственным фонографом, всё-таки записал голос Папы Лео XIII – через пять месяцев после записи Папа скончался). Зато против записи папской капеллы никто не возражал, и Гайсбергам предоставили для этого в полное распоряжение Архиепископский дворец. "Прямо на полу посреди великолепного зала со стенами, сплошь увешанными шедеврами Тициана, Рафаэля и Тинторетто, мы смонтировали свою чудовищную машину; затем присоединили к ней три раструба от входной записывающей трубы…" – можно прочесть в воспоминаниях Фреда Гайсберга в журнале The Gramophone (сентябрь 1944 года).

В XIX веке Сикстинская капелла представляла собой хор из тридцати двух певцов:  восемь сопрано (кастратов), восемь контральто (тоже кастраты), и по восемь теноров и басов. Перед записью Морески страшно волновался и нервничал – возможно, этим также отчасти объясняется вокальное несовершенство его записей. Самую свою первую запись – Crucifixus Россини – он потом, спустя два года, даже переписал заново (у нас на сайте представлена именно эта, поздняя версия). Помимо церковной музыки, Морески записал и романс Тости "Идеал" – и в записи слышно, с каким восторгом приветствовали исполнение все участники Сикстинской капеллы, находившиеся в это время в зале… После Лео XIII на вершину католической власти был избран Папа Пий X (позднее причисленный Католической церковью к лику святых). Многие его церковные реформы коснулись и музыки: в борьбе с огромным количеством "неофициальных" композиторов, писавших псевдо-"религиозную" музыку с явным коммерческим уклоном, своим Эдиктом в ноябре 1903 года Папа Пий Х запретил исполнять в церкви всё, кроме григорианских хоралов и высокой полифонии (запрет распространялся даже на опусы Баха и Моцарта). Таким образом, "вне закона" оказалась даже музыка, записанная Морески в 1902 году – и очередная записывающая сессия Gramophone в Ватикане 1904 года никаких особых плодов не принесла… Кстати, именно Пий Х официально запретил использование кастратов в Сикстинской капелле – к счастью, профессору Морески было позволено остаться на посту дирижёра и солиста ватиканского хора. Если уж мы заговорили о церковных делах, то отвлечёмся, чтобы вспомнить католический Конгресс в апреле 1904 года. Торжественная месса давалась в честь нового Папы Пия Х, а также в память Папы Григория, со дня смерти которого исполнилось тридцать лет. По этому случаю в соборе Святого Петра был собран хор в 1210 голосов, и для записи события в Ватикан прибыл американский звукооператор и инженер Синклер Дерби. Меня бы это не очень взволновало, прямо скажу, если бы перед этим Дерби не заехал в Милан, где и записал «попутную песню»– Mattinata Леонкавалло в исполнении Карузо; партию фортепиано исполнил сам композитор… Воистину: неисповедимы пути Господни!..
Однако вернёмся к Морески. Предлагаю вашему вниманию пространную цитату из статьи Десмонда Шейв-Тейлора:

 

    «Иногда в высоких и достаточно сложных пассажах его голос звучит поразительно легко и изящно. Как и большинство певцов того периода, он часто прибегает к portamento…

   Несмотря на возраст сохранившихся записей, качество их достаточно приемлемо, и мы вполне можем представить если не объём, то, по крайней мере, тональное качество голоса Морески. Его голос, бесспорное сопрано, не похож ни на голос мальчика, ни на голос женщины; он сильнее первого, но не так нежен, как второй. Певец свободно пользуется грудными нотами, что производит большое впечатление в скачках на октаву в "Аве, Мария!” Большинству людей его тембр, с периодическими лёгкими "подвываниями”, кажется неприятным; впрочем, один из моих знакомых музыкантов говорит, что хотя этот голос ему не нравится, он всё-таки предпочитает его голосу контртенора. Что касается моих впечатлений, то я не могу поставить Алессандро Морески в число моих любимых исполнителей, но при этом нахожу нечто совершенно завораживающее в откровенной, пусть и странным образом бесплотной, страсти и силе его пения. Будь его техника более совершенной, а стиль – менее витиеватым в угоду сентиментальным вкусам того времени, он мог бы понравиться и современной публике – и не только из соображений гуманизма. Но я уверен, что этого певца невозможно сравнить с Фаринелли. Он поражает, но не восхищает».

 

    Никто, конечно, не может поручиться за то, что Морески – действительно самый последний кастрат-вокалист на Земле, но… иных мы пока не знаем. Послушайте…

Оцифровки восковых валиков.

• http://files.mail.ru/JT4VFJ