С.Рихтер - Соло и симфонические произведения - 8 Марта 2009

Святослав Теофилович любил хорошие репетиции и всегда многого требовал от оркестра. Из-за этого у него возникали трения с некоторыми дирижерами.

Как-то я исполнял совместно с оркестром де Франс, отнюдь неплохим, Четвертый концерт Бетховена с одним известным пианистом. Были запланированы лишь три репетиции, включая и одну с солистом. Естественно, и во время репетиции с солистом я работал над звучанием оркестра. Пианист, наконец, вышел из себя и в перерыве отправился жаловаться в дирекцию оркестра: «Дирижер не репетировал с оркестром и начал заниматься этим только в моем присутствии». Святослав Теофилович не принадлежал к числу подобных «звезд». Когда он играл с оркестром, его интересовало все произведение, в том числе и звучание оркестра. Поэтому это были всегда неподражаемые концерты. Как солист он никогда не играл на противопоставлении с остальными музыкантами, а всегда требовал сыгранности ансамбля. Если это было неосуществимо, он впоследствии старался не работать с такими дирижерами.

В Новосибирске мы хотели исполнить концерт Бриттена, и я занимался подготовкой оркестра. Когда Святослав Теофилович приехал, его игра с самого начала была настолько захватывающей, что оркестранты пришли в восторг и репетировали с необыкновенным энтузиазмом. Они превзошли самих себя. Такое часто случалось с музыкантами, играющими с Рихтером, независимо от того, был ли это квартет или оркестр.

Так случилось, например, с Квартетом Большого театра, с которым Рихтер исполнял Квинтет Франка. Квартет был хорошим, но когда появился Рихтер, возникло ощущение присутствия гиганта, сила которого подняла этих четырех музыкантов в воздух и заставила летать, преумножая их силы. Во время совместного исполнения Концерта Бриттена я отчетливо ощущал, как за моей спиной от рояля шла совершенно нечеловеческая сила.

Когда Святослав Теофилович выступал с камерным оркестром, он репетировал как обычный оркестрант. Он не любил проигрывать все «от А до Я» и всегда требовал, если было необходимо, повторить то или иное место. Проигрывание от начала до конца Рихтер рассматривал как потерянное время.

Однажды мы с Валентином Берлинским репетировали у него дома на Арбате — с десяти утра, без единого перерыва. Рихтер не нуждался в перерывах. Между делом Нина Дорлиак предлагала нам чай и бутерброды. Берлинский и я работали в то время в музыкальной школе имени Ипполитова-Иванова, и в четыре часа начинались наши занятия. В три часа Валя подтолкнул меня:

— Нам скоро надо уходить!

— Молчи! — ответил я, и мы продолжали играть. Через десять минут он вновь толкнул меня:

— Рудик, мы должны идти!

В половине четвертого он сказал Рихтеру:

— Слава, нам надо идти. У нас в четыре часа занятия.

— Нет, нет! Мы играем до четырех!

В половине пятого мы уже безнадежно опаздывали. Добраться от Арбата до Таганки занимало как минимум сорок минут.

— Слава, мы опаздываем на занятия!

Святослав Теофилович вскипел, захлопнул рояль и громко сказал:

— Итак, мы либо даем концерты, либо преподаем!

Таким образом, мы не пошли на занятия, а остались репетировать до позднего вечера. Был только один перерыв, когда Рихтер принял холодный душ. Затем он репетировал дальше. И так было не один раз. Не могу вспомнить, чтобы он когда-нибудь чувствовал себя уставшим.

Святослав Рихтер вел себя с коллегами чрезвычайно обходительно и относился к ним с большим пониманием. Он никогда не раздавал команды направо и налево. Самое большее, что он позволял себе, — это негромкие замечания дирижеру, если хотел услышать несколько иную игру.

В 1955 году я был в составе Квартета имени Чайковского с Рихтером в Будапеште. Мы устраивали квартетные вечера и исполняли квинтеты Шумана и Шостаковича. Рихтер давал сольные концерты. Совершенно необыкновенно исполнял «Апассионату». Он произвел громадное впечатление и имел неимоверный успех. Сам же Святослав Теофилович был доволен собой довольно редко. Во время ужина, после того, как мы вернулись к себе в гостиницу, он расстроено сказал: В «Апассионате» я слишком рано перешел к кульминации».

Стемнело. «Идем спать», — сказал Рихтер. Моя комната находилась напротив его комнаты. Когда я лег, то услышал звуки «Alborada del gracioso». Ее Святослав Теофилович хотел через несколько дней исполнить в Москве на концерте, программу которого он составил из произведений Дебюсси и Равеля. Он был неудовлетворен качеством исполнения и играл до утра. Но незадолго до концерта убрал это произведение из программы, так как все еще был недоволен своим исполнением. Лишь намного позже он все же сыграл его. Что это было за исполнение! Думаю, что сам Рихтер на этот раз должен был быть им доволен.

Я встречал немногих людей с подобной самокритичностью, но все они причислялись к самым большим талантам. Известно, что только над первыми тактами траурного марша из «Героической симфонии» Бетховен работал в течение десяти лет, прежде чем нашел свое решение.

Автор: Рудольф Баршай