Франц Шуберт… Вообще, когда речь заходит о Шуберте, у многих в памяти невольно всплывает его бесконечно прекрасная и нежная «Ave Maria», или любовно-томная тема из «Вечерней серенады» на слова Рельштаба… У музыкантов более расширенного кругозора список этот будет богаче: Здесь его замечательные песенные циклы, музыка к романтической пьесе «Розамунда», увертюра которой сперва предназначалась для мелодрамы «Волшебная арфа», здесь его «Большая» девятая симфония С-dur, фортепианные экспромты, сонаты, музыкальные моменты, квартет d-moll «Смерть и девушка», баллада «Лесной царь» на слова Гёте, фортепианный квинтет A-dur «Форель», октет F-dur для струнных и духовых инструментов и мн. др. В самом деле, творческое наследие Шуберта громадно – около тысячи произведений в самых разных жанрах (кроме фортепианного концерта) и это несмотря на то, что некоторые бесследно исчезли, как это произошло, например, с кантатой «Прометей». Ряд произведений остались незавершёнными. Подумать только - его «Неоконченную» симфонию Ансельм Хюттенбреннер (через которого в 1823 году, как полагают, Шуберт передал её в дар Штирийскому музыкальному союзу для исполнения в благодарность за избрание себя его почётным членом) продержал у себя, так сказать, «под замком» до 1865 года не понятно, по какой причине; и, лишь благодаря случайности, мы можем сейчас слушать эту музыку (1,с.149,314 и 2,с. 216,260-261). По творческой продуктивности Шуберта можно сравнить с Моцартом, которого он очень любил. (Из дневника Шуберта от 13-15 июня 1816 г.) «О, Моцарт, бессмертный Моцарт, как много, как бесконечно много таких благотворных отпечатков более светлой, лучшей жизни оставил ты в наших душах…» (1, с. 131). О симфонии g-moll Моцарта Шуберт говорил, что она его потрясает, и он не знает -почему(2, с.188), а его «Реквием» он объявил «божественным», недосягаемым произведением (2, с.252). Да, повторюсь я, наследие Шуберта велико, но я, хотел бы обратить наше внимание на духовное наследие композитора (церковное творчество) и на его внутренний мир! Каков он, Шуберт? Как-то я решил списать себе в тетрадь по возможности полный перечень духовных сочинений Шуберта и был удивлён его количеством. Многие из этих произведений написаны для большого состава исполнителей. Наиболее значительные : оратория «Лазарь» или «Торжество воскресения» на текст Нимейера (не окончена); вокальные квартеты «Гимн Бесконечному», «Бог Творец» и Бог в природе на тексты Шиллера, Уца и Клейста; многократно исполнявшийся 23-й псалм «Господь, Пастырь мой»; 92-й псалм, который в 1828 году исполнялся в городской церкви еврейской общины; кантата «Победная песнь Мариам» на текст Грильпарцера; «Четыре духовных гимна» на тексты Новалиса; «Магнификат» C-dur; несколько Офферториев; два «Stabat Mater» на латинский текст и на текст Клопштока; ряд «Tantum ergo»; шесть месс, кроме них «Месса немецкая» (песни к святому торжеству жертвоприношения Пасхи) на текст Неймана и месса «Траурная немецкая» (немецкий реквием); так же четыре отдельных части «Kyrie»; несколько музыкальных воплощения «Гимна Святому Духу» на текст Шмидля; шесть «Salve Regina»; «Молитва» - вокальный квартет; «Градуал» C-dur и др. Даже прочитав этот перечень, можно увидеть глубокую религиозность композитора, которая, в какой-то степени, носила субъективный и независимый от католических догм и традиций характер. Углубляясь в личность композитора, исследуя его письма, а так же письма и воспоминания его друзей, читая его дневниковые записи и, наконец, его собственные стихи, приходишь к выводу о сложности и некоторой противоречивости его взглядов. Даже для самых близких друзей внутренний мир Шуберта оставался до конца не раскрытым. Немногословный от природы, Шуберт и в своих письмах не открывается до конца, но кое-что, несомненно важного в понимании его внутреннего мира, нам, к счастью, оставлено. Некоторые советские музыковеды хотят представить Шуберта враждебно настроенным против религии, интерпретируя на свой лад высказывания композитора, тогда как речь должна идти лишь об отрицании Шубертом некоторых католических постулатов и субъективном подходе к вопросам веры или же, ссылаясь на большую любовь композитора к природе, наделяют его пантеистическими наклонностями, что, однако, не является обоснованным. Шуберт верит в Бога – однозначно. Свидетельство Ансельма Хюттенбреннера подтверждает это: «Шуберт был набожным и твёрдо верил в Бога и бессмертие души…» (2,с.85). Интересные мысли Шуберта о вере мы находим в одной его дневниковой записи: «С верой вступает человек в мир, она появляется гораздо раньше разума и знаний, ибо для того, чтобы что-нибудь понять, я должен сперва чему-то верить; она является высшей основой, на которой слабый разум ставит первые столбы своих доказательств. Разум ничто иное, как анализированная вера» (1,с. 349). Известно, что Шуберт принимал активное участие в хоре Лихтентальской церкви, как дирижёр и солист (сопрано). По ряду свидетельств до мутации у него был очень высокий и сильный голос, которым он перекрывал весь хор. Позднее у Шуберта установился тенор, не отличающийся большой красотой и подвижностью, но дающий возможность исполнять собственные песни в кругу друзей. Известно, по меньшей мере, об исполнении трёх месс Шуберта в этой церкви. После того, как Шуберт 16 октября 1814 года продирижировал своей первой мессой F-dur, старики говорили: «Если бы он уже 30 лет был капельмейстером, он не смог бы это делать лучше» (2, с.62). (Из воспоминаний Йозефа Шпауна) «Церковная служба, которая была тягостна для других, доставляла удовольствие молодому Шуберту. На него производили глубокое впечатление церковные музыкальные произведения, прекрасно исполнявшиеся в и.к. Придворной капелле; детскую душу, самой природой направленную на верный путь, восхищали именно те церковные произведения, которые отличались содержательностью и религиозным вдохновением, а не внешним блеском» (2, с.27). С другой стороны в его письмах мы находим иронические и порою довольно резкие замечания в адрес католических священников, презрительно именуемых им «бонзами». Давайте посмотрим, с чем это было связано. В одном из писем брату Фердинанду из Венгрии 1818 г. Шуберт возмущается поведением священников во время проповеди, которые с кафедры бросаются скверными словами, приводят различные непристойные примеры или, чтобы навести страх на присутствующих, приносят на проповедь человеческий череп, говоря: «Смотрите… так и вы когда-нибудь будете выглядеть». Там же Шуберт пишет о них, как о людях весьма ханжеских и свирепых (1, с.176 – 177). Как видим, неблагоговейное поведение священнослужителей во время службы справедливо осуждается композитором. Интересно так же заметить, что, будучи в Венгрии (в качестве учителя музыки дочерей графа Эстергази), Шуберт не забывает посещать церковь. В своём письме из Вены от 12 октября 1818 года брат композитора Игнац в самом конце предупреждает Шуберта: «Если ты одновременно напишешь и папе, и мне, то не затрагивай религиозных тем». Религиозность его отца, доходящая до настоящего ханжества, отталкивала Шуберта. Известно, что в их семье отцом Шуберта соблюдались патриархальные «бюргерские» обычаи, что так же было чуждо композитору. В том же письме Игнац пишет: «… был так же молебен в честь святого, молебен, странности которого меня очень удивили. Под конец пели, и всем присутствующим дали поцеловать реликвию святого, причём я заметил, что несколько человек взрослых прокрались к выходной двери, им, вероятно, не хотелось, чтобы на них распространялась эта милость» (1, с.172). В этом эпизоде Игнац описывает, как отмечался праздник святого покровителя Франциска Серафикуса. Как видим, ни Шуберт, ни его брат Игнац (с которым композитор был сходных воззрений) не разделяли культ почитания умерших святых. Известно, что Шуберт, как свободомыслящий, так же отрицательно относился и к празднованию своего дня именин и часто принципиально не присутствовал на первых исполнениях своих сочинений. Не хочется говорить здесь об антагонизме Шуберта по отношению церковных догм в целом, что было бы не вполне справедливым, ведь известно, что Шуберт кроме гимна «Ave Maria» написал ряд «Salve Regina» («Приветствуем тебя, Царица небесная» с лат.), произведения, в которых выражается одна из главных доктрин католической церкви о почитании Марии. В одном весьма интересном письме Шуберта брату Фердинанду из Штейра от 21 сентября 1825 года мы находим серьёзные высказывания композитора в отношении употребления некотрых видимых религиозных символов, в частности – креста и изображения Христа на нём. Во время своего путешествия Шуберт описывает вид горного прохода Луэг и восторгается окружавшими его горами и ущельями, наводившими на него страх. Он пишет: «Среди этой, полной ужасов природы, человек постарался увековечить свой, ещё более ужасный, облик. Ибо здесь, где по одну сторону Зальцаха (значительного притока реки Инн в Баварии), бушуя, прокладывающего себе путь глубоко-глубоко внизу, находились баварцы, а по другую – тирольцы, спрятавшись в скалах с адскими криками радости стреляли вниз в баварцев, которые хотели завладеть перевалом и, поражённые пулями, падали в пропасть, будучи не в состоянии обнаружить, откуда исходили выстрелы. Это в высшей степени позорное начинание, которое продолжалось много дней и недель, постарались отметить часовней на стороне баварцев и грубым крестом в скале на стороне тирольцев, отчасти для того, чтобы обозначить эти места, а отчасти для того, чтобы такими святыми знаками искупить дело. Прекрасный Христос, скольким позорным делам должен Ты отдавать Своё изображение! Ты Сам являешься страшным напоминанием о людской порочности, и вот они ставят Твоё изображение, как будто хотят сказать: «Смотрите! Совершеннейшее творение великого Бога мы растоптали дерзкими ногами, разве нам будет трудно с лёгким сердцем уничтожить остальных…» (1, с.458). Подобное применение образа распятого Христа, в данном случае, в понимании Шуберта, являлось чуть ли не кощунством. В словах, обращённых ко Христу, чувствуется глубокое уважение и сопричастность к Его страданиям. Так же здесь нас привлекает глубокая человечность и сострадание композитора к павшим баварцам, при этом Шуберт как будто забывает, что тирольцы защищали свою страну от вторжения баварских войск, находившихся на службе у Наполеона. Здесь Шуберт предстаёт перед нами, как противник проявления любого насилия и войны, под каким бы флагом она ни разворачивалась. Остаётся только догадываться, откуда у Шуберта проистекала такая непримиримость ко всему обрядовому и внешнему в религиозном культе, что сближало его взгляды, в какой-то мере, с протестантскими. Несомненно, годы учёбы, проведённые им под строгим надзором отцов- пиаристов, сыграли решающую роль в мировоззрении юного Шуберта и в его отношении к духовенству. Известно одно письмо Шуберта из конвикта брату Фердинанду, где он, ссылаясь на некоторые места из священного Писания, буквально умоляет своего брата о помощи: «Ты по опыту знаешь, что иногда всё же хочется съесть булочку и пару яблок, особенно когда после посредственного обеда можно только через 8 ½ часов ожидать скудный ужин. …Что, если бы ты присылал мне ежемесячно пару крейцеров? Ты бы это даже не почувствовал, между тем я в моей келье считал бы себя счастливым и был бы доволен. Словом, я основываюсь на словах Апостола Матфея, который говорит: «Тот, у кого две рубашки, пусть отдаст одну бедным и т.д.» (подобные слова записаны в Ев. от Луки в 3 гл. 11 ст. и принадлежат Иоанну Крестителю). Пока я хочу, чтобы ты внял голосу, который непрерывно призывает тебя вспоминать твоего, любящего тебя, бедного, надеющегося и ещё раз бедного брата Франца» (1,с.96). Отход Шуберта от некоторых церковных канонов так же мы наблюдаем в его церковном творчестве. Во всех своих мессах Шуберт пропустил слова «Credo in unam sanctam catholicam et apostolicam ecclesiam» , что значит «верую в единую святую католическую и апостольскую церковь». В июне 1828 года Шуберт начал работу над мессой Es-dur, одним из наиболее глубоких и совершенных произведений. В ней Шуберт ещё более порывает с традицией, отказываясь, в частности, от партии органа. Чисто гомофонные разделы чередуются в мессе с учёными фугами. В кульминационной части мессы «Agnus Dei» некоторым слышится предчувствие, вскоре последовавшей, ранней кончины Шуберта. Как доносит нам Йозеф Хюттенбреннер, после одного исполнения этой мессы, уже после смерти композитора, оркестранты говорили: «Если бы теперь Шуберт мог встать из гроба» - так она величественна! (2,с.259). Интересное свидетельство о том, как в Верхней Австрии воспринимали церковную музыку Шуберта, мы находим в письме брата Фердинанда Шуберту от 4 августа 1825 года: «Не удивительно, что твои песни там хорошо принимают, ведь души хороших людей могут быть затронуты и воодушевлены только произведениями хорошего человека. И то, что гимн св. Деве, сочинённый тобой, приводит всех слушателей в набожное настроение, не будет удивлять этих людей, когда они услышат твою мессу F-dur, твой первый «Tantum ergo» и твой «Salve Regina». Потому что в каждом, в ком есть хоть искра чувства, эти набожные произведения должны побудить религиозное воодушевление» (1, с.442). А вот свидетельство самого Шуберта отцу и мачехе (Штейр, 25июля 1825 г.), в котором он затрагивает вопрос молитвы: «Очень удивлялись моему благочестивому чувству, которое я выразил в гимне св. Деве и которое, кажется, овладевает всеми душами и настраивает к молитве. Я думаю, это происходит от того, что я никогда не принуждаю себя к молитве и, за исключением тех моментов, когда она меня невольно захватывает, я никогда не сочиняю подобных гимнов или молитв, но ведь тогда она (молитва) является истинным и действительным благочестием» (1, с.432). Отсюда можно заключить, что Шуберт свои духовные сочинения писал не иначе, как в каком-то молитвенно-созерцательном состоянии. «Кто видел его хоть один раз утром, когда он сочинял горящий вдохновением и со сверкающими глазами, даже говоривший изменившимся голосом, подобно лунатику, тот никогда не забудет этого впечатления» Й.Шпаун (2, с.199-200). «Ни внешность Шуберта, ни его духовный мир не изображались правильно» (2, с.247). Как вспоминает Эдуард Бауэрнфельд (поэт и ближайший друг композитора): «Образ жизни Шуберта был простым, как и он сам» (2, с.274). Из письма Георга Франца Экеля Фердинанду Луйбу: «Ещё будучи ребёнком и юношей, Шуберт жил более всего внутренней, духовной, умственной жизнью. …Профессора и товарищи любили его за тихое и солидное поведение – он никогда не пускался в споры и не жаловался, тем белее не давал поводов к жалобам. Я не помню так же, чтобы Шуберт подвергался дисциплинарным взысканиям. …Благодаря своей моральной стойкости и своему музыкальному гению, он пользовался исключительной благосклонностью дирекции конвикта, разрешавшей ему, в порядке исключения из строгих правил, одному покидать дом, чтобы брать у Сальери частные уроки генерал-баса и композиции»(2, с.162-163, 177-178). Как отмечает Йозеф Шпаун, «скромность Шуберта была безгранична…». «Он довольствовался минимумом материальных благ, однако требовал максимальной свободы и независимости. Эгоистические интересы, жажда славы, которые для многих художников являются стимулом в работе, нашему Шуберту были неведомы; его величайшая скрытность и вообще его образ жизни служат достаточным свидетельством чистоты его помыслов» - вспоминает Антон Шиндлер (2, с.98). Шуберт оставался всегда довольным, сколько бы ему ни платили за его сочинения. Известен один случай, приведённый другом Шуберта Францем Лахнером в своих воспоминаниях – Шуберт срочно нуждался в деньгах для путешествия с ним в горы. Букет самых новых прекраснейших песен был отнесён Лахнером к одному венскому издателю, который заплатил за них 15 гульденов в венской валюте. Через 15 лет Лахнер опять встретился с этим же издателем, и тот показал ему новейшее издание нескольких транскрипций шубертовских песен, сделанных Фр. Листом, при этом заявив, что Листу он должен уплатить за них 500 блестящих гульденов (2, с.317-318). Так со временем изменилась цена шубертовских произведений. (Из заметок того же Шпауна) «Прекрасной чертой Шуберта было участливое и радостное отношение ко всем удачным сочинениям других. Он не знал того, что называл завистью, и, отнюдь, не переоценивал себя самого. Мы как-то застали его за проигрыванием только что вышедших «Песен странствий» Крейцера. Один из его поклонников (Хюттенбреннер) сказал : «Оставь эту ерунду и спой нам лучше несколько своих песен», на что он кротко ответил : «Вы глубоко неправы, песни очень красивы, и я хотел бы быть их автором» (2, с.197). Так же и другие, знавшие его, лица отмечали скромность и мягкость Шуберта в оценке чужих произведений (2, с.41, 50). Порою он был прямодушен и откровенен, что не всегда, однако, служило ему во благо, как, например, в случае с Вебером, который после исполнения своей новой оперы «Эврианта» спросил у Шуберта, понравилась ли ему опера? Шуберт, всегда говоривший только правду, отметил, что, хотя опера написана мастерски, произведению в целом не хватает мелодий, и что «Вольный стрелок» ему гораздо милее. Вебер оскорбился. После этого не было и речи о постановке шубертовской оперы «Альфонсо и Эстрелла», которую Вебер намеревался поставить в Дрездене ( см. 2, с.41, 50, 199, 252). Иногда, можно услышать в адрес композитора упрёк о его пристрастии к вину. Но обратимся далее к документам… (Из воспоминаний Й.Шпауна): «Шуберт всегда был умеренным и, если бы он не был таким сам по себе, его вынуждали бы к этому финансы. В течение многих лет я ежедневно обедал с ним в гостинице, часто бывал с ним в общественных кругах, где после исполнения песен следовал превосходный ужин, причём Шуберт и одного раза не вкусил лишнего. …Лишь однажды, когда он в Гринциге со своими братьями и друзьями, утомлённый длинной дорогой, зашёл в гостиницу, оказалось, что из-за жажды он выпил слишком много, однако подобный случай не даёт оснований для того, чтобы обвинять его, как правило, столь умеренного в пьянстве, и, если подумают о том, как ежедневно, с раннего утра до двух часов дня он с пламеннейшим рвением, сочинял вплоть до изнеможения, - найдут понятным и простительным то, что после далёких прогулок, утомлённый дневной жарой, он любил выпить стакан вина или пива. Но о неумеренности его не может быть и речи» (2, с.247). Нередко друзьями композитора устраивались различные игры, в которых Шуберт, однако, не принимал участия, добродушно наблюдая за происходящим со стороны. Не без желания импровизируя за фортепиано музыку к танцам, тем не менее, никогда не танцевал. Шуберт писал стихи. Во многом это были лишь юношеские опыты, но уже в них ощущались черты самостоятельности мышления автора и склонность к философствованию, которая была присуща ему с детских лет. Наиболее раннее, из дошедших до нас семи стихотворений, - «Время», в котором Шуберт затрагивает вопрос быстротечности и неуловимости его движения (1,с.98-99). Также, одно из первых стихотворений, написанное примерно в 1813 году (ныне потеряно), повествовало о всемогуществе Бога (2, с.176). Шуберт живо интересовался творчеством Гёте и Шиллера, на поэтические тексты которых он создал множество песен, вок. ансамблей, а так же хор. Эти произведения занимают важнейшее место в творчестве Шуберта. Среди них такие шедевры, как уже упомянутый «Лесной царь», «Гретхен за прялкой» и другие. Подобно Бетховену, Шуберт всю жизнь искал ту единственную женщину, которая стала бы его спутницей, но не находил её. Именно с желанием Шуберта вступить в брак были связаны его попытки заполучить ту или иную музыкальную должность, дабы тем самым обеспечить будущей семье прочный материальный достаток. Достоверно известно о любви Шуберта , по меньшей мере, к двум представительницам прекрасного пола – Терезе Гроб и молодой графине Каролине Эстергази. Первая, по словам Шуберта, завоевала его сердце тем, что прекрасно спела соло сопрано в одной из его месс (2, с.146). Другая, спросив у Шуберта, почему он ей не посвятил ни одной пьесы, услышала возражение композитора: «Зачем же? – Вам и без того всё посвящено»(2, с.90). Шуберт был твёрдо убеждён, что ни одна девушка не сможет его полюбить. Шобер (поэт и ближайший друг композитора) как-то признался Шуберту, что хотел бы жениться на одной девушке из буржуазной семьи – повидимому и Шуберт мучился этим же вопросом… При словах Шобера он вскочил и выбежал вон без шляпы, пылая от гнева. Через полчаса он спокойно вернулся и позднее рассказывал, будто он вне себя бегал вокруг церкви св.Петра и снова, и снова убеждался в том, что ему не дано счастья на земле (2, с.264). «Что будет со мной, бедным музыкантом? В старости я, вероятно, буду вынужден, как гётевский Арфист, прокрадываться к дверям и выпрашивать хлеб» (2, с.278, 317). Чувствовал ли Шуберт, что старость для него никогда не наступит? За 16 или 18 лет, отпущенных ему для творчества, он сделал много – весьма много; приходится только догадываться, что сотворил бы он, проживи хотя бы ещё десять лет. Успех публичного концерта, состоявшегося на последнем году его жизни, явился для Шуберта большим стимулом в его работе. Не стесняемый более материальными трудностями, в последние месяцы своей жизни он создаёт большое количество шедевров. Это и упомянутые месса Es-dur, 92 псалом на древнееврейском языке для еврейской общины в Вене, кантата «Победная песнь Мариам», так же квинтет C-dur, ряд последних больших фортепианных сонат, фантазия f-moll и другие. 1828 год стал так же знаменателен окончанием такого шедевра, как «Большая» 9-ая симфония C-dur, которую Роберт Шуман назвал «величайшим из всех инструментальных сочинений, написанных после Бетховена». Будучи полон решимости открыть новые пути в своём творчестве, Шуберт намеревался по примеру концерта, данного 26 марта устраивать каждый год подобные «академии». Но этому уже не суждено было осуществиться. Тяжёлое заболевание тифом перешло в самую острую стадию. Как свидетельствует Бауэрнфельд «Ещё на прошлой неделе он горячо говорил со мной об опере «Граф фон Глейхен» и о том, с каким великолепием хотел её оркестровать . Он уверял, что в его голове бродили совершенно новые гармонии и ритмы» - с ними его и похоронили (1,с.681 и 2, с.279). В своём жизненном следовании Шуберт, в какой-то мере, находился под влиянием Шобера, который более всех остальных заботился о нуждах композитора, делая всё возможное для того, чтобы тот мог беспрепятственно заниматься своим творчеством. Упомянем хотя бы то, что Шобер на протяжении некоторого времени безвозмездно предоставлял жилище своему другу. Он является автором текстов двенадцати песен Шуберта, среди которых гениальная «К музыке». Им же было написано либретто к опере Шуберта «Альфонсо и Эстрелла», которую в 1854 году Ференц Лист поставил в Веймаре (1, с.139 – 140). В общей сложности, при жизни Шуберта, за какие-то семь лет, было издано более ста опусов его произведений. Закончу эти размышления, немного шокирующими словами самого композитора: «Да, всё это действительно прекрасно, но оставьте меня в покое с музыкой! Мне иногда кажется, что я совсем более не принадлежу к этому миру» (2, с.257).
Источники: 1. «Жизнь Франца Шуберта в документах» - (по публикации Отто Эриха Дейча и др. источникам). М. , Музгиз, 1963 г. 2. «Воспоминания о Шуберте» - М., Музыка, 1964 г.
Автор – Николай Крынец (2009)
Франц Шуберт – « я пришёл на свет для композиции »
«Его научил Сам Бог» (2,с.190) – эти пророческие слова принадлежат Венцелю Ружичке (1758 – 1823) придворному органисту и альтисту театра Бург, который один из первых оценил дарование Шуберта. В конвикте, где с октября 1808 года учился Шуберт, этот благородный человек преподавал игру на фортепиано, так же безвозмездно по своей инициативе обучал воспитанников конвикта игре на многих музыкальных инструментах, началам гармонии (генерал-бас); организовал оркестр, в котором помимо всего прочего исполнялись произведения Гайдна, Моцарта, 1 и 2 симфонии Бетховена; нередко дирижировать оркестром конвикта Ружичка поручал юному Шуберту (1, с.86). По некоторому свидетельству было весьма увлекательно наблюдать за тем, как невысокий ( в 21 год Шуберт имел рост 1м 57 см), чуть полноватый юноша с серьёзным одухотворенным лицом строго отбивал такт. Иногда и сам Шуберт принимал участие в исполнениях, играя партию второй скрипки. Как проходило детство и юность Шуберта? Кто был его наставником и учителем в воспитании в нём творческих навыков будущего композитора и человека? Согласно преданиям, прадед композитора Иоганн Шуберт (1678 – 1760) славился в деревне, в которой проживал, как музыкант, а прадед матери композитора благодаря своей женитьбе породнился с семьёй потомственных музыкантов; его шурин в течение более чем сорока лет был органистом в Цукмантеле и пользовался там большой известностью (1,с.78). Как мы видим, щедрая одарённость Шуберта уходит к далёким предкам. Уже к 1808 году способности юного Франца Шуберта проявились со всей очевидностью. Под руководством отца он овладел основами игры на скрипке, под руководством брата Игнаца – игрой на фортепиано (2, с.60, 73). У регента хора Лихтентальской церкви Михаэля Хольцера (1772 – 1826), он брал уроки пения и вскоре смог исполнять в этом хоре партии солирующего сопрано. Хольцер обучил его также основам музыкальной теории, причём выяснилось, что особых усилий здесь прилагать нет нужды. «Когда я хотел преподать ему что-то новое» - говорил Хольцер : «он это уже знал. Поэтому я, собственно, не давал ему уроков, но просто беседовал с ним и молчаливо удивлялся ему». В другой раз по поводу импровизации Шуберта Хольцер заметил: «У него ведь гармония заключена в маленьких пальчиках (1, с. 80 и 2, с. 55)». В том же году на конкурсной основе Шуберт определяется в придворную капеллу в качестве певца-солиста и одновременно учится в конвикте (императорский королевский конвикт - род интерната-общежития, где наряду с гимназистами и студентами жили и обучались мальчики-хористы). Поскольку семейство Шубертов разрасталось и прокормить его не хватало средств, - отец Шуберта (Франц Теодор Флориан 1763 – 1830), который был учителем и главою школы в Химмельпфортгрунде - (в то время северо-западное предместье Вены, куда в 1786 году в связи с получением нового места работы он переехал со всей своей семьёй из Леопольдштадта) – был весьма доволен тем, что его сын станет певчим в Придворной капелле; тем более, что при хорошей учёбе и дисциплине мальчики-хористы и после мутации голоса могли оставаться и продолжать своё образование. Директор конвикта Инноценц Ланг не раз обращал внимание на одарённость Шуберта. (Из свидетельства Ланга, 1808 г.) – «…Два сопрано, Шуберт и Мюльнер, по подготовленности к учёбе являются лучшими среди всех остальных (1, с.82)…». Например, в таблицах (о поведении, успехах в учении и музыке придворных мальчиков-хористов в и.к. конвикте) мы находим высокие аттестации; в графе «примечание» во втором семестре за 1809 год стоит «особенный музыкальный талант», а в подобной графе за 1811 год значится запись: «играет на скрипке и на фортепиано трудные пьесы (prima vista-с листа)» (см. 1, с.84 – 91). В будущем современники Шуберта ценили его игру на фортепиано очень высоко; отмечали исключительную осмысленность и одухотворённость его исполнения. В 1812 году Шуберт становится учеником Антонио Сальери (1750 – 1825гг). На одном из нотных листов с записью упражнений Шуберт помечает: «18 июня 1812 г. начал контрапункт». В честь одного из юбилеев Сальери Шуберт пишет кантату на свой собственный текст; в заголовках целого ряда сочинений называет себя его учеником. «Сальери уделял своему любимцу особое внимание, давая Шуберту для изучения партитуры старинных итальянских мастеров, с которыми молодой художник знакомился прилежно и любовно. Но они не давали ему того полного удовлетворения, которое он получал от опер Моцарта, изучавшихся им в это же время по партитурам, и от произведений Бетховена, особенно его воодушевлявших (2, с.28)». (Из свидетельства Йозефа Шпауна, 1864 г.) «Он (Шуберт) обладал основательнейшими музыкальными знаниями и подробнейшим образом изучал сочинения старых и новых великих мастеров. Он основательно прошёл Баха и Генделя и очень высоко ценил их, он мог играть все оперы Глюка почти наизусть, а Моцарта, Гайдна и Бетховена знал, вероятно, до последней ноты (2, с.249). Несомненно, занятия с Сальери приносили для Шуберта хорошие плоды, но маэстро Сальери был приверженцем старой итальянской школы и в своём оперном творчестве стремился следовать творческим принципам Глюка. Этим же путём он желал повести и Шуберта, подготовив его тем самым для оперного творчества. Различие учителя и ученика в понимании взглядов на музыку всё больше и больше давало о себе знать. «К тому же Сальери крайне неодобрительно относился к немецкой песенности, неудержимо привлекавшей к себе его ученика. Стихи Гёте, Шиллера и других поэтов, которые воодушевляли молодого композитора и непреодолимо влекли его к их музыкальному переложению, были для итальянца неудобоваримыми – он находил в них только варварские слова, не стоившие того, чтобы перелагать их на музыку (2, с.29)». Как доносит нам Йозеф Доплер (соученик Шуберта и композитор-любитель), окончательный разрыв, который последовал в августе 1816 года, как полагают, произошёл после того, как Сальери в мессе В-dur Шуберта исправил все места, напоминающие Гайдна и Моцарта. По словам Доплера Шуберт пришёл к нему с откорректированной мессой, сердито бросил её на стол и заявил, что он больше и знать не хочет о Сальери (1, с.136). Но не будем судить этого человека, пред которым, как мне кажется, история в большом долгу за сильно утрированный и искажённый образ. Нет ничего удивительного в том, что учитель хотел, чтобы его молодой ученик следовал за ним во всём. Впрочем, послушаем, что Сальери сам говорит о Шуберте: «То, что господин Франц Шуберт полностью изучил искусство композиции и вполне овладел уже как церковной, так и театральной композицией, и что тем самым достоин занимать пост капельмейстера, с уважением к его известности и его моральным качествам удостоверяю (Вена, 21 сентября 1819 г. Ант. Сальери и.к. придворный капельмейстер) (1, с.187)». Интересные сведения сообщает нам так же Йозеф Хюттенбреннер (композитор и пианист – друг Шуберта, одно время вместе с ним бравший уроки композиции у Сальери; его двухорный реквием g-moll исполнялся в связи со смертью Сальери, Бетховена и на панихиде по Шуберту), что после того, как Шуберт некоторое время не приходил на занятия к Сальери, а после предоставил поражённому маэстро для просмотра партитуру своей первой оперы, тот воскликнул : «Да ведь он всё может; это гений! Он сочиняет песни, мессы, оперы, струнные квартеты, короче, всё, что угодно (1, с.108 и 2, с.149)». А вот свидетельство из официального письма куратора конвикта Йозефа Дитрихштейна в придворную учебную комиссию за 1813 год «…Шуберт – очень хороший юноша, которого капельмейстер Сальери хвалит за его превосходный музыкальный талант и как автора нескольких хороших музыкальных пьес (1, с.104)». Число подобных документов тех лет этим не исчерпывается. В том же году, когда начались занятия с Сальери, Шуберт сочинил 12 менуэтов и трио, которые были весьма красивы. Их показывали знатокам искусства, и все признали их выдающимися. Антон Шмидт – скрипач и друг Моцарта, который вместе с ним принимал участие в исполнении его квартетов, удивившись свежим и оригинальным менуэтам сказал, полный воодушевления: «Если правда, что эти менуэты написал почти ребёнок, то из этого ребёнка выйдет мастер, каких до сих пор было немного». Шуберт передавал тогда эти менуэты из рук в руки, и вдруг они исчезли… Он был слишком раздосадован, чтобы записать их вновь, всё время откладывал это, и, наконец, забыл их (2, с.190). К сентябрю 1813 года Шуберт был уже автором целого ряда произведений: песен, фортепианных четырёхручных пьес, нескольких камерных и духовных сочинений, оркестровой увертюры. 28 октября того же года Шуберт заканчивает свою первую симфонию D-dur; интересно сравнить, Бетховен первую симфонию сочинил в 30 лет. 16 октября 1814 года в Лихтентальской церкви с большим успехом исполняется первая месса Шуберта F-dur, написанная к празднованию 100-летия церкви. Дирижировал Шуберт. После исполнения мессы, присутствовавший там Сальери, обнял композитора и воскликнул : «Франц, ты мой ученик, который принесёт мне ещё много славы…». 26 октября месса снова была исполнена в Церкви августинцев. После этого события обрадованный отец подарил сыну маленькое пятиоктавное пианино (1, с.443 – 444). В конце автографа партитуры своей первой симфонии Шуберт написал « Окончание и конец», что гласило не только об окончании самой симфонии, но и об окончании пребывания Шуберта в конвикте. Дело в том, что из-за увлечения музыкальным творчеством ещё в конце 1811 года Шуберт стал несколько отставать по немузыкальным предметам, что позже привело к неудовлетворительной отметке по математике за первый гуманитарный класс Академической гимназии. А, как мы знаем (согласно уставу), условием пребывания учеников в конвикте после мутации голоса, была хорошая успеваемость по всем предметам. Известно, как отреагировал Шуберт - старший на снижение успеваемости своего сына. Несколько месяцев Шуберт не допускался в родной дом. Отец требовал прекращения музыкальных занятий со стороны сына. И только болезнь и смерть матери Шуберта (последовавшая в 1812 году от тифа, - болезни, от которой, предположительно, скончался и сам композитор), примирили на какое-то время обоих. 26 октября 1813 года дирекцией конвикта Шуберту было выдвинуто условие - за время зимних каникул исправить свои отметки по общеобразовательным предметам или же покинуть заведение. Осенью 1813 года Шуберт оставляет конвикт; его давно уже тяготит пребывание в нём; недостаточная материальная поддержка со стороны семьи, а так же тяжёлый режим отцов-пиаристов (в 1802 году после запрещения в Австрии ордена иезуитов конвикт перешёл в ведение пиаристов ) способствовали этому решению. При расставании со своим другом Шпауном, окончившим конвикт в 1809 году, Шуберт сказал ему: «Вы счастливец! Вы теперь покидаете тюрьму…» (2, с.189). У Шуберта зреют мысли всецело посвятить себя творчеству и жить за счёт издания своих сочинений. «Я пришёл на свет для композиции» - не раз говорил он своему другу Йозефу Хюттенбреннеру (2, с.214). В этом решении Шуберт пожелал идти по пути великого Бетховена, которого он мог видеть в театре или нотном магазине, но с которым (как считает большинство исследователей) никогда лично не был знаком. Как утверждает Ансельм Хюттенбреннер, а так же его брат Йозеф, Шуберт, вместе с ними посетил Бетховена примерно за 8 дней до его смерти, когда тот находился уже на смертном одре. В комнату к умирающему композитору их провёл друг Бетховена¬ - Антон Шиндлер (2, с.138, 212). До этого у творца прекрасных песен не нашлось смелости сблизиться с автором симфоний и концертов. «Только к трупу пойду» - торжественно произнёс однажды Шуберт (2, с.320). И действительно, в день похорон Бетховена 29 марта 1827 года Шуберт в числе факельщиков сопровождал гроб с его телом. Впрочем, по свидетельству Йозефа Хюттенбреннера Шуберт, с одним из своих друзей, всё же, как-то решился посетить Бетховена, чтобы преподнести в гравированном виде посвященные ему вариации Оp.10 для фортепиано в четыре руки, но того не оказалось дома, и их оставили служанке. Не раз Бетховен проигрывал их со своим племянником Карлом и высказывался о них с полным одобрением (2, с.212), а когда ему сказали, какое количество песен сочинил Шуберт, то он просто отказывался в это поверить. «Воистину, в Шуберте живёт Божественная искра!» - восклицал Бетховен, просматривая рукописи его песен. По словам Шиндлера, уже будучи смертельно больным, Бетховен сожалел о том, что не познакомился с Шубертом раньше (2, с.56, 137). После ухода Шуберта из конвикта отец уговорил его пройти специальный курс обучения в «нормальной» школе, который длился 10 месяцев и готовил помощников учителей. Шуберт выдерживает экзамен - далеко не блестяще - и поступает шестым помощником учителя в школу своего отца. Как полагают, скорее всего, согласие Шуберта стать помощником учителя, могла вызвать угроза призыва на военную службу (учителя призыву не подлежали) , которая продолжалась тогда в Австрии 14 лет. Даже во время этой учёбы основное время Шуберт уделяет музыке. По этому поводу рассказывают одну историю (упомянутую в частности Морицем Швиндом со слов самого композитора) о том, что Шуберт, для того, чтобы купить билет на состоявшееся 23 мая 1814 года представление «Фиделио» Бетховена под управлением автора, продал часть своих школьных учебников (1, с.111 и 2, с. 293). Таким образом, годы учёбы и юность Шуберта закончились; время, проведённое им в нелёгком режиме монахов-пиаристов, в нужде, под строгим наблюдением, порою, до ханжества религиозного отца, который, впрочем, один из первых наряду с матерью композитора и другими, заложил в своего сына семена веры и глубокие нравственные устои. Свободомыслие Шуберта в вопросах веры и по отношению к ортодоксальной католической религии, его непримиримое отношение ко всему внешнему и обрядовому, на протяжении долгого времени являлось поводом недопонимания между ними. Лишь с братьями Игнацем и Фердинандом, первый из которых придерживался сходных с композитором воззрений, Шуберт поддерживает доверительные и искренние отношения, сохранившиеся на всю его жизнь. Отныне Шуберт борется за существование и признание. Он вынужден давать уроки музыки. В апреле 1816 года Шуберт выдвигает свою кандидатуру на вакантное место музыкального учителя в Лайбахе, но не получает его. Неудачно складывается так же попытка Шуберта жениться на любимой им девушке Терезе Гроб, которая, по настоянию родителей, в 1820 году вышла замуж за булочника Бергмана (1, с.112). Именно для Терезы, которая обладала красивым голосом, Шуберт написал соло в своей первой мессе. (Из дневника Шуберта. 8 сентября 1816 года) «Счастлив, кто найдёт истинного друга. Ещё счастливее тот, кто найдёт в своей жене истинную подругу (1, с.141)». К тому времени у Шуберта уже немало друзей; почти все они творческие люди, некоторые из них впоследствии станут известными личностями, как, например, художник Мориц Швинд, поэт Иоганн Майрхофер, композитор Ансельм Хюттенбреннер. В обстановке меттерниховской Вены общение с друзьями имело важнейшее значение для Шуберта. Организовывались всем известные «шубертиады», где исполнялись произведения Шуберта, и где каждый мог высказать своё мнение о только что исполненном сочинении; так же устраивались «чтения», на которых читались вслух произведения классиков и произведения немецкой литературы. Центром этого артистического «богемного» кружка был Шуберт. Как отмечает Шпаун, «все они были охвачены тем духом, которым проникнуты его сочинения» (2, с.39). Песни Шуберта (которых только одноголосных насчитывается свыше шестисот) были у всех на устах. Друзья снабжали композитора нотной бумагой, которую он поглощал в невероятных количествах; временами Шуберт проживал у кого-то из них; заботились и о других нуждах композитора. Как указывают Шпаун и Бауэрнфельд , «утро и предобеденное время до 2-х часов, Шуберт, не делая исключений, посвящал сочинению музыки или изучению старых мастеров» (2, с.39, 48, 274). Видя несостоятельность композитора, друзья издают первые его песни на свои средства. В 1816 году, ища покровительства у великого немецкого поэта и писателя Гёте, высылают ему тетрадь с песнями Шуберта на слова поэта, который, однако, оставил их без внимания. Попытка заинтересовать Гёте своими песнями предпринималась Шубертом так же и в 1825 году. Посредством Шобера (одного из ближайших друзей композитора) Шуберт знакомится с оперным певцом на пенсии Иоганном Фоглем (1768- 1840), с которым композитор совершал совместные летние поездки в Верхнюю Австрию, выступая в монастырях. По свидетельству множества лиц слушать их обоих было «божественное» наслаждение (1, с.421 и 2, с.77, 133-134). Фогль стал первым, кто познакомил широкие массы слушателей с песнями и балладами Шуберта. Весьма чуткую характеристику, отмеченную большим пониманием песенного творчества Шуберта, мы находим в воспоминаниях Леопольда Зонлейтнера: «…Шуберт был одарён такой гениальной творческой силой, что создавал тщательно продуманные и глубоко прочувствованные произведения с непостижимой быстротой. Ещё мальчиком он сочинил много струнных квартетов, несколько симфоний и другие музыкальные пьесы; но особое пристрастие у него было к тому, чтобы облекать в звуки напевы превосходных поэтов и превращать их в музыкальные песни. В этой области он догнал своих величайших предшественников и всех почти далеко превзошёл. Необычайная оригинальность, глубокий поэтический дух, поразительная правдивость выражения, тонкое понимание самых слабых намёков поэта, прелестные, но простые мелодии, богатство модуляций и неисчерпаемая новизна сопровождения – вот прекрасные особенности, которые проявляются в каждой из его песен (2, с.16)». В 1818 и 1824 годах Шуберт уезжал на несколько месяцев в Венгрию, в имение Желез графа Эстергази в качестве учителя музыки его дочерей. С 1818 года разными издательскими фирмами издаются его произведения; в Лихтентале, Гринцинге, Хейлигенштадте исполняются его церковные произведения. К 1823 году сочинения Шуберта получили известность во всей Австрии. В этом же году в апреле и в августе при содействии Ансельма Хюттенбреннера и Йенгера Шуберт был избран почётным членом Штирийского и Линского музыкального союза, а годом ранее в марте 1822 года вступил в «Общество любителей музыки Австрийской империи». В 1825 году Шуберту было предложено место второго придворного органиста, от которого он отказался. В начале апреля 1826 года Шуберт подаёт прошение Императору о предоставлении ему вакантной должности придворного вице-капельмейстера с приложением к нему свидетельства Сальери. Однако, ни он, ни другие семь претендентов ( из которых в числе прочих были: Игнац Зейфрид, Конрадин Крейцер, Адальберт Гировец) этого места не получили. В целях экономии государственных средств, исполнение обязанностей вице-капельмейстера было поручено находившемуся уже в отставке Йозефу Вейглю. По утверждению брата Фердинанда, Шуберт сказал по этому случаю: «Раз им (вице-капельмейстером) стал такой достойный человек, как Вейгль, я должен быть просто доволен» (1, с.486 – 487). Весной 1828 года, уступая настойчивым советам друзей, Шуберт решается дать публичный концерт из одних своих сочинений, который состоялся 26 марта в зале «Общества любителей музыки» и прошёл с большим успехом. Примечательно, что ровно год назад в этот же день скончался Бетховен. Для Шуберта это был его первый и последний публичный концерт. Незадолго до своей смерти Шуберт решает брать уроки по контрапункту у виднейшего венского теоретика и педагога Симона Зехтера (1788 – 1867гг.), учеником которого позднее в течение семи лет был Антон Брукнер. 4 ноября у Шуберта состоялся с ним один-единственный урок. Как полагают, желание заниматься с Зехтером возникло у Шуберта в связи с особым увлечением в последнее время творчеством Г.Ф.Генделя. «Уже в сентябре Шуберт был нездоров и лечился (2,с.42). Состояние его здоровья в связи с этим несколько улучшилось. Поэтому в начале октября вместе с братом Фердинандом ( в новом доме которого с 1 сентября 1828 года Шуберт проживал и скончался) и двумя другими друзьями он совершил ради развлечения небольшую поездку в Унтер-Вальтерсдорф и оттуда в Эйзенштадт, где он разыскал могилу Йозефа Гайдна и оставался около неё довольно долгое время. В течение этих трёх дней он ел и пил весьма умеренно, но был очень весел и делал много шутливых замечаний. Но как только он вернулся в Вену, его болезнь снова усилилась. Тут, в последний день октября, когда он хотел вечером поесть рыбы, попробовав первый кусочек, он вдруг бросил нож и вилку на блюдо, говоря, что находит эту пищу отвратительной, и что ему кажется, будто он принял яд. С этого момента Шуберт почти ничего не ел и не пил, принимал только лекарства. Он пытался найти облегчение, гуляя на свежем воздухе, и для этого совершил несколько прогулок. 3 ноября рано утром он ещё сходил из Ней-Видена в Хернальс, чтобы услышать латинский реквием, сочинённый его братом Фердинандом. Он назвал его простым, но в то же время эффектным, и вообще высказал своё довольство им. Этот реквием был последней музыкой, которую он слышал. После службы он вновь шёл три часа. Но по дороге домой он очень жаловался на усталость. В течение нескольких дней он становился всё более беспомощным и слабым, пока, наконец, совсем не слёг в постель. Это случилось 14 ноября. Правда, ежедневно по нескольку часов он ещё сидел, корректировал вторую часть «Зимнего пути». 19-го того же месяца, в 3 часа дня, он умер» (2,с.66 – 67). (Из объявления о смерти, Вена 20 ноября 1828 г.) «Вчера, в среду, в 3 часа пополудни, после короткой болезни и причастия в возрасте 32 лет ушёл в лучший мир мой сердечно-любимый сын Франц Шуберт, композитор…» (1, с.681). (Из дневника Бауэрнфельда, 20 ноября 1828 год) «Вчера днём Шуберт умер. В понедельник я ещё с ним разговаривал. Во вторник он бредил, в среду он был мёртв» (см. там же). (Из воспоминаний Йозефа Шпауна. 1829 год) «… его приветливое, неизменившееся лицо указывало на то, что он умер тихо и без борьбы» (2, с.42). (Из дневника Маттиаса Франца Перта. Ноябрь 1828 год) «19-го сего месяца здесь умер от нервной горячки (в ту пору «нервной горячкой» нередко называли всякую серьёзную болезнь, сопровождавшуюся высокой температурой), слишком рано для искусства, гениальный музыкант и композитор Франц Шуберт, 32 лет. Как лирик, он, несомненно, был в наше время в Германии композитором первого ранга. Его друзья и почитатели будут свято хранить память о нём, как об образованном, любезном человеке и приятном собеседнике» (1, с.682). Болезнь Шуберта, приведшая его в могилу, началась 31 октября, когда он почувствовал, по свидетельству брата Фердинанда, отвращение к еде. Полагают, что это был брюшной тиф; указывают, что Шуберт, очевидно, заразился им в связи с тем, что в Новом Видене, где жил Фердинанд, водоснабжение и очистка сточных вод не удовлетворяли самым элементарным санитарным требованиям. (В последнее время некоторые специалисты-медики ставят этот диагноз под сомнение. Они полагают, что заболевание Шуберта, приведшее к его кончине, было лишь определённой стадией той болезни, которая началась ещё в 1822 году, - стадией, сопряжённой, в частности, с тромбозом мозговых артерий. Это мнение, однако, разделяется далеко не всеми. Так д-р Франц Герман Франкен в своей, недавно вышедшей, книге «Das Leben grosser Musiker im Spiegel der Medizin. Schubert, Chopin, Mendelssohn», Stuttgart 1959, подробно анализируя сохранившиеся документальные материалы, подтверждает прежний диагноз болезни – брюшной тиф) (2, с. 677). 21 ноября 1828 года состоялись похороны Шуберта. Согласно обычаям того времени, тело композитора было облачено в одежду отшельника. Студенты и служащие перенесли гроб с телом покойного в приходскую церковь св. Йозефа в предместье Маргаретен. Здесь, несмотря на плохую погоду, собралось много родственников, друзей и почитателей творчества композитора. Церковный хор под управлением соборного капельмейстера Иоганна Баптиста Генсбахера (1778 – 1844) исполнил в сопровождении духовых инструментов песню Шуберта «Pax vobiscum» («Мир с вами», текст Шобера), причем текст был заменён новым, сочинённым Шобером специально для этого случая, и траурный мотет Генсбахера. После этого гроб был перенесён в Веринг; здесь в приходской церкви св. Лаврентия и св. Гертруды состоялась вторая панихида, во время которой были исполнены «Miserere», «Libera» и немецкая погребальная песня. Затем шествие направилось на кладбище. Могила была вырыта невдалеке от церковной ограды, вблизи могилы Бетховена (1, с.683). По мнению брата Шуберта Фердинанда, композитор в своём предсмертном бреду выразил желание покоиться рядом с Бетховеном. Музыкальные общества различных церквей организовали торжественные панихиды в честь усопшего. В последующее время в связи с ликвидацией Верингского кладбища, останки Шуберта, равно, как и останки Бетховена, были перенесены на Центральное кладбище. На памятнике композитору была сделана надпись, сочинённая поэтом Грильпарцером: «Музыка похоронила здесь богатое сокровище, но ещё более прекрасные надежды. Здесь покоится Франц Шуберт. Родился 31 января 1797 г., умер 19 ноября 1828 г., 31 года от роду». «Он человек, подобный ребёнку» - Эдуард Бауэрнфельд (2, с.48).
Источники : 1. «Жизнь Франца Шуберта в документах» - (по публикации Отто Эриха Дейча и др. источникам). М. , Музгиз, 1963 г. 2. «Воспоминания о Шуберте» - М., Музыка, 1964 г.
Автор – Николай Крынец (2009)
Категория: прочее | Добавил(а): пою (16 Октября 16)
| Автор: Николай Крынец
Спасибо! Статьи очень познавательны. Особенно полезно с ними будет ознакомиться тем, кто учиться в колледже или университете, т.к. информация из статей может понадобиться, в частности, при написании рефератов. А как и где можно приобрести книгу "Жизнь Франца Шуберта в документах"? В ней, видимо, можно много чего ценного и интересного найти. Я также слышал и знаю, что Шуберт был верующий. У верующих композиторов и музыка лучше.
Шуберт родился в семье ревностного отца католика (можно предположить, что и мать так же была католичка). Вера Франца главным образом выражалась через его духовные произведения, в частности, мессы и псалмы. К примеру - в благодарность Богу за выздоровление от болезни, он принялся создавать ораторию "Лазарь, или Праздник Воскресения", которую не окончил.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
ПОГРУЖЕНИЕ В КЛАССИКУ. Здесь живет бесплатная классическая музыка в mp3 и других форматах.
Меню сайта
Помощь тяжело больным детям.