Статьи о музыке - Погружение в классику

Выкладываю эту заметку как приложение к воспоминаниям о С.П.Преображенской и на том основании, что мамина биография интересна сама по себе как описание жизни рядового музыканта, перенесшего войну и блокаду. ----------------------------------------------------------------------- Ирина Николаевна Тудоровская родилась в 1922 году в Москве в семье Николая Бертрамовича Гаазе и Веры Николаевны Крюгер. В 1924 году семья переехала в Ленинград. Николай Бертрамович, окончивший Петербургский университет, устроился инженером на фабрику «Красное знамя», где выпускали трикотаж. Вера Николаевна, выпускница Николаевского института благородных девиц и потом Петербургской консерватории по классу фортепиано профессора А.Д. Медема [Медем Александр Давыдович (1871–1927) — пианист, профессор Петербургской — Петроградской консерватории (1902–1918), один из организаторов «Вечеров современной музыки» (Петербург) ], работала концертмейстером в самодеятельных коллективах. Семья была любящей, спаянной. В доме часто звучала музыка: играла Вера Николаевна, собирались она, ее брат Александр Николаевич Крюгер, работавший в Филармонии, и сосед по дому и музицировали. Исполняли трио Гайдна, Бетховена, Чайковского. С пяти лет Вера Николаевна начала учить дочь музыке – сначала сама, потом отдала частным учителям, а затем – на фортепианное отделение музыкальной школы-семилетки при Консерватории. В школе был хор, и девочка с удовольствием в нем пела. Хор участвовал в спектаклях Кировского театра. Часто Вера Николаевна с дочкой ходили слушать оперу. Николай Бертрамович был домоседом, но к увлечению жены и дочери относился со всей серьезностью. Окончив семилетку, пятнадцатилетняя Ира поступила в Музыкальное училище при Консерватории. Имея незаурядные способности, училась она хорошо. Был случай, когда она очень насмешила своего педагога, Клару Ефимовну Столяр, сыграв фугу Баха до середины в тональности на полтона выше, а ведь это требует слуха и хорошей ориентировки на клавиатуре. Но основное внимание было приковано к опере, к пению. Закончить училище в Ленинграде не пришлось: началась война. Поначалу ездили группой от училища на окопы, дежурили на крыше во время налетов. Потом училище было эвакуировано, а Ира с семьей осталась в городе: Николай Бертрамович был военнообязанным. Музыка не ушла из жизни. Продолжались походы на оперные спектакли Кировского театра – через голод, через силу. Это спасало. Николай Бертрамович ходил на работу. Потом родители слегли. Первым умер Николай Бертрамович. Незадолго до его смерти случилось так, что в доме оказался яичный порошок. Хватало на одного едока – дали ему: у него был еще и туберкулез легких, он был слабее всех. Николай Бертрамович съел яичницу и заплакал: он, мужчина, отец, отнял еду у любимых жены и дочери…Вскоре умерла и Вера Николаевна. И она, и Николай Бертрамович дожили до 49 лет. Где они похоронены – неизвестно. К тому времени Ира уже еле ходила и не могла отлучаться из дома, не могла работать. Истощение было такое, что когда появилась возможность эвакуироваться, ее увезли чуть ли не на руках. К тому времени из числа родственников, считавших себя большой семьей, умерло одиннадцать человек. Из ближайших родственников остались трое: Ира, ее тетя и двоюродная сестра. Тетя Лидия Николаевна, сестра Веры Николаевны, приняла племянницу как родную дочь. Уезжали весной 1942 года вчетвером: взяли с собой еще подругу сестры Нины, Надю. Это была девушка темпераментная, сообразительная, она хорошо ориентировалась в бытовых обстоятельствах. Чудом уцелели в этом переезде. В первую машину, ехавшую по Дороге Жизни, они не вместились, поехали на следующей. А первая машина пошла под лед. Перебравшись на Большую Землю, подкормившись, стали садиться в эшелон. На один опоздали. Потом узнали, что его разбомбили. Следующий эшелон, в который они все-таки попали, направлялся на Северный Кавказ. Когда проезжали Воронежскую область и остановились в деревне Грибановка, подруга Надя вдруг объявила, что здесь работает ее тетя. Быстро высадила всех. С вещами, с привязанным к ним чайником и с кастрюлей с наполовину очищенной картошкой, остались на платформе. Эшелон ушел. Позднее выяснилось, что к тому времени Северный Кавказ уже был занят, эшелон попал к немцам. В Грибановке никакой Надиной тети не оказалось. Растерянные, сидели на платформе, пока их не заметила и не приютила местная жительница. Живя у этой доброй женщины, все окрепли. Девушки работали на местном заводе, который изготавливал экстракт для смазки сапог, Лидия Николаевна сидела дома. После отъезда училища в Ташкент Ира переписывалась со своими подругами, и они смогли отыскать ее в Грибановке. Той же весной она получила письмо за подписью П.А.Серебрякова, бывшего тогда ректором Консерватории. Это был вызов в Ташкент для продолжения учебы в училище. Теперь уже она была «главой семьи». По присланному вызову все отправились в Узбекистан. Ира с сестрой начали учиться в училище – Ира на фортепианном отделении, Нина – на вокальном (у нее было прекрасное сопрано, впоследствии она долго работала в Ленконцерте, потом преподавала). Сначала места в общежитии переселенцам не дали. Втроем (Надя нашла родственников и стала жить у них) спали в арыке. Перебрались в общежитие спустя какое-то время. Нашли работу: Лидия Николаевна, пианистка по образованию, стала работать в общежитии дворником, Нина и Надя - на водокачке. Ира только училась и пела в женской вокальной бригаде, которой руководил Адольф Бернгардович Мерович. В концертах бригады принимали участие и солисты: на фортепиано играл Евгений Шендерович, пели Сергей Апродов, Ефрем Флакс. Дружба с Шендеровичем и Флаксом продолжалась много лет. В Ташкенте Ира окончила училище и поступила в Консерваторию. Тогда студентов, окончивших училище, принимали в Консерваторию без экзаменов. Но на фортепианный факультет брали только тех, кто на выпускном экзамене получил «отлично». Остальным предлагали какой-либо оркестровый инструмент. У Иры была четверка. На каком инструменте ей хотелось бы играть, она не знала, и пока она выбирала, свободным остался только контрабас. Обучение на контрабасе закончилось быстро. Играя pizzicato, она порвала басовую струну этого огромного инструмента, а другого не было. И ее отчислили. Высшее образование не состоялось. В Ленинград вернулись весной 1944 года. Квартира уцелела, но ее заняли другие люди, Ирине места не нашлось. Втроем занимали половину проходной комнаты у родственницы. Жили, продавая привезенные из эвакуации вещи. Ирина ходила на уроки пения к консерваторскому преподавателю Зинаиде Антоновне Гроссман. Уроки были, конечно, бесплатными. Позднее Зинаида Антоновна познакомила ее с Татьяной Александровной Кричевской, преподававшей в Оперной студии при Консерватории. Начались занятия с этим замечательным педагогом. Они продолжались в течение многих лет – прекращались, возобновлялись и окончательно оборвались только со смертью Татьяны Александровны в 1968 году. В 1946 году Татьяна Александровна устроила Ирину на работу в хор Оперной студии. Репертуар был большой, Оперная студия была полноценным театром. Хормейстером тогда был Г.А. Петров. Но в том же году он умер, и на смену ему пришел Александр Емельянович Никлусов, ставший бессменным руководителем хорового коллектива на много лет. Главным дирижером был Борис Исаакович Ратнер. В этом же году Софья Петровна Преображенская помогла Ирине попасть на работу в миманс Кировского театра, параллельно возобновились выступления концертной бригады под управлением А.Б.Меровича, созданной еще в Ташкенте. Но в дальнейшем пришлось сосредоточиться только на работе в Оперной студии. Еще в Ташкенте Ирина подружилась со студенткой дирижерско-хорового факультета Консерватории Галиной Ивановной Кудрявской (впоследствии Галина Ивановна вышла замуж за известного сольфеджиста Бориса Ивановича Незванова и сменила фамилию). В Ленинграде, окончив Консерваторию, Галина Ивановна стала преподавать на дирижерско-хоровом отделе Музыкального училища. Ирина начала учиться у нее дирижированию. Занятия шли успешно, и Галина Ивановна отправила свою ученицу на вступительный экзамен в Консерваторию. Экзамен был выдержан. Ирина понравилась профессору хорового дирижирования А.А.Егорову, и он пригласил ее в свой класс. Но, не желая расставаться с театром, с Оперной студией, Ирина отказалась от зачисления в Консерваторию. Так высшее образование не состоялось во второй раз. Однако дирижерские навыки пригодились. А.Е.Никлусов иногда стал поручать Ирине заниматься с группой альтов, в которой она пела сама. Как-то раз она спасла спектакль: в суете потеряли партитуру закулисного хора в опере Монюшко «Галька», и она восстановила и записала голоса по памяти. Часто, когда на репетиции отсутствовал кто-либо из сопрано, Ирину просили спеть и в этой группе. Для всего этого требовалось знание не только своей партии и умение слышать всю партитуру. Не раз ей приходилось заменять заболевших солисток. Но, к сожалению, дело доходило только до генеральной репетиции: к спектаклю солистки выздоравливали. Еще до войны, в училище, преподавателем сольфеджио у Ирины был Александр Александрович Тудоровский, который активно за ней ухаживал. Война прервала эти отношения, но теперь знакомство возобновилось. Александр Александрович сделал Ирине предложение – она согласилась, и в 1947 году они поженились. У него это был второй брак. Первой его женой была Татьяна Гавриловна Розова, известный музыковед и лектор Филармонии. В войну у них погиб от голода сын. В 1948 году у Ирины родилась дочь Галина. Татьяна Гавриловна сохранила дружеские отношения с Александром Александровичем, они распространились и на Ирину с дочкой. Александр Александрович был единственным музыкантом в своей семье, состоящей в основном из физиков. Он был талантливым музыковедом, учеником Б.А.Асафьева, имел еще и археологическое образование. Отец его, Александр Иларионович Тудоровский, был известным советским физиком-оптиком, членом-корреспондентом Академии Наук, работал в Государственном оптическом институте им. С.И.Вавилова. Большая семья жила в квартире Оптического института на Биржевой линии, 4. Александр Александрович с женой и дочерью стали жить в консерваторском общежитии морфака (морского факультета), где он преподавал сольфеджио. Впоследствии он стал заместителем ректора Консерватории по учебной части, потом работал в Управлении культуры и закончил карьеру преподавателем сольфеджио в детской музыкальной школе. Брак продолжался недолго, всего два года. Но семья Тудоровских полюбила Ирину и приняла навсегда. Ее дочка была самым младшим членом семьи и любимицей. После развода Александр Иларионович помогал Ирине деньгами, снимал для нее с дочерью комнату, пока не была получена комната от города. Это было первое отдельное жилье после войны. Когда Александр Иларионович умер, Ирина с дочерью поселилась в его комнатах на Биржевой линии и впоследствии, после расселения этой квартиры, стала жить вместе с сестрой Александра Александровича Ниной Александровной Тудоровской, тоже оптиком. Нина Александровна была больным человеком, требовавшим ухода. Ирина – теперь уже Ирина Николаевна – помогала ей до самой ее смерти. Дочка выросла и жила отдельно. Работа в Оперной студии продолжалась до 1958 года. Жизненные обстоятельства сложились таким образом, что пришлось искать новую работу. Ирине Николаевне предложили место музыкального руководителя в детском саду, и она стала работать с детьми. К работе подошла творчески, познакомилась с ведущими музыкальными детсадовскими руководителями и методистами города, приняла активное участие в занятиях кружка музыкального движения при Городском методическом кабинете. В свои 36 лет Ирина Николаевна была чуть ли не младшей в кружке, среди руководителей и участниц кружка были и пожилые воспитательницы. Этот кружок был средоточием истинно музыкального воспитания, можно сказать, взращивания дошкольников. Его деятельность противостояла общей тенденции в требованиях начальства: яркость, броскость, показатели, соревновательность - в каком детском саду праздник лучше. К сожалению, сегодня эта тенденция возобладала. Задача участников кружка и методического кабинета состояла не в подготовке к праздникам, а именно в воспитании детей. Главный руководитель кружка, Стефания Дмитриевна Руднева, которой уже тогда было за 80, жила в Москве; ее правая рука, Лидия Ивановна Шелкова – здесь, в Ленинграде. Они основывали свою работу на принципах Айседоры Дункан, творчество которой досконально изучали. Занятия в кружке были посвящены практическому осуществлению того, что излагалось в работах С.Д.Рудневой о музыкальном движении - разработке упражнений, помогающих восприятию музыки через движение и собственно движению. В детстве Ирина Николаевна ходила в танцевальную группу, что теперь очень пригодилось. Это было живое и интересное дело, в котором Ирина Николаевна исполняла одну из ведущих ролей. Кружковские наработки, естественно, использовались в работе с малышами. Детский сад, в котором она была музыкальным воспитателем, был одним из самых заметных в этом отношении. К ней приходили учиться - несколько лет она вела педагогическую практику для учениц музыкальной школы-интерната №38, специализировавшейся на работе с дошкольниками. Проработав в детском саду 10 лет, она приняла предложение перейти в только что открывшееся на базе этой школы музыкально-педагогическое училище №6 на ул. Жукова. Выпускницы этого училища становились музыкальными руководителями в детских садах. Предмет, который стала вести Ирина Николаевна, назывался «методика музыкального воспитания в детском саду». Но собственно методистом она никогда не была. Поэтому ее преподавание носило скорее практический и воспитательный характер. Ученицы были довольны, но педагог чувствовал себя не совсем на месте. Доработав до пенсии, в 1977 году Ирина Николаевна оставила работу. Спустя годы, она попробовала вернуться в детский сад, но ее творческий подход к музыкальному воспитанию не нашел отклика ни у начальства, ни у коллег. Воспитание уже не требовалось, нужны были праздники, между праздниками шла подготовка к ним, проработка сценариев, занятия с детьми превратились в репетиции. Но детский сад – не театр. Ирина Николаевна не прижилась в новых условиях, и работа быстро закончилась. Однако театр все же был, притом настоящий. Еще работая в Оперной студии, Ирина Николаевна играла в самодеятельном театре клуба Профинтерна. После него, в «детсадовский период», она ездила в Гатчинский народный театр, а затем, уже находясь на пенсии, участвовала в постановках театра Дома культуры им. Первого мая. И если первые два театра были просто хорошим увлечением, то последний восполнил все, что осталось в прошлом, допенсионном времени. В Доме культуры им. Первого мая шли несколько спектаклей, где она сыграла ответственные роли. Два последних – «Дом Бернарды Альбы» Гарсиа Лорки с ролью сумасшедшей старухи Хосефы и «Сказ про Ивана-стрельца» Леонида Филатова с ролью бабы Яги. Противоположные характеры этих двух ролей, трагический и комический, как нельзя больше соответствовали натуре их исполнительницы. Не остались нераскрытыми и писательские способности Ирины Николаевны. Почти всю свою жизнь она, по совету отца, Николая Бертрамовича, вела дневники, прекрасно писала письма – в теперешнее неэпистолярное время это почти ни о чем не говорит, но в недалеком нашем прошлом это было целое искусство. Благодаря дневникам сохранились свидетельства о жизни в довоенном Ленинграде, о войне, о разных периодах музыкальной – театральной и консерваторской – жизни. Многое из этого нашло свое литературное воплощение. Хранятся воспоминания Ирины Николаевны не только о С.П.Преображенской, но также о консерваторской эвакуации в Ташкент и о Нине Николаевне и Николае Константиновиче Черкасовых. Нина Николаевна Черкасова-Вейтбрехт была дальней родственницей Ирины Николаевны со стороны матери. Но знакомство состоялось только в 1976 году и длилось четыре года, вплоть до смерти Нины Николаевны в 1980 году. Ирина Николаевна часто навещала внучатую тетку. Нина Николаевна рассказывала ей о своей жизни, о Николае Константиновиче, показывала фотографии. В свою очередь, Ирина Николаевна вспоминала о своем знакомстве с Николаем Константиновичем, о том, как во время эвакуации, в Ташкенте, вдруг получилась присланная им посылка с продуктами. Не будучи знаком с родственниками жены, Николай Константинович узнал об их судьбе и подкормил их. Теперь Николая Константиновича уже не было, и обеим было отрадно делиться воспоминаниями о нем. Эта недолгая, но насыщенная дружба скрасила последние годы жизни вдовы Черкасова и согрела четыре трудных года в жизни Ирины Николаевны. Последний раз они виделись в больнице, где Нина Николаевна и скончалась. Открытость характера Ирины Николаевны, приязнь и любовь привлекают к ней все новых людей. Сейчас она живет вдвоем с дочерью. Общие дела, общие друзья – пожилые и молодые. Ученики, приходящие к дочери, находят общие интересы и с Ириной Николаевной. Старая женщина, пережившая многое, она сохраняет душевную теплоту, живость характера, юмор в жизнеощущении. Пережившая многих, она хранит память и любовь к дорогим ей людям. -------------------------------------------------- Это - вступление к планирующемуся изданию маминых воспоминаний, его меня попросили написать еще когда мама была здесь, с нами.
Категория: музыканты - не по алфавиту \| Добавил(а): galjatu (22 Января 12)
Просмотров: 3372 \| Комментарии: 3