Статьи о музыке - Погружение в классику

Нам не довелось слышать Рудольфа Серкина в концертном зале, а его изображения на конвертах грампластинок рисуют облик сдержанного, аккуратного, пожилого человека, которому явно чужда всякая экспансивность, а тем более позерство. На самом деле, многое обстоит совершенно иначе: перед нами один из самых эмоциональных, страстных художников; конечно, позерства нет и в помине, но отличительной особенностью и девизом Серкина можно было бы назвать экспрессивность, выразительность прежде всего. Игра на рояле для него - акт, требующий полной, самоотдачи, физической и духовной, и, выступая на эстраде, он, по словам критика К. Шумана, "словно ставит произведение под ток высокого напряжения, доводит фортиссимо и пианиссимо до крайностей, стремится к максимуму выразительности и неукротимой взрывчатости..."
Такая "отчаянная" игра на рояле - чаще всего примета молодости, как правило, с годами уступающая место (у больших артистов) зрелой гармоничности интерпретации. Как ни странно, в данном случае все происходило как раз наоборот: Серкин прошел путь от спокойной уравновешенности к высокой экспрессивности, даже экстатичности игры; недаром упомянутый критик назвал его "трудным героем фортепиано". Но и в таком ходе событий есть своя закономерность, объясняемая особенностями творческой биографии артиста.
Рудольф Серкин родился в венгерском городе Эгере в многодетной и бедной семье выходца из России, певца М. Серкина, который вынужден был бросить искусство и заняться торговлей, чтобы воспитать восьмерых детей. Рудольф был седьмым и самым музыкальным среди всех. В четыре года он уже читал с листа, но родители, несмотря на нужду, не хотели эксплуатировать его талант. Мальчика повезли в Вену и по протекции А. Грюнфельда отдали на воспитание профессору Р. Роберту. В 1915 году юный музыкант уже дебютировал на эстраде, сыграв Первый концерт Мендельсона с Венским симфоническим оркестром под управлением О. Недбала. После этого недостатка в соблазнительных предложениях не было, но отец настоял на продолжении занятий. Одновременно с посещением фортепианного класса Серкин брал уроки композиции у И. Маркса и А. Шёнберга.
К началу 20-х годов, когда молодой музыкант почувствовал себя готовым к артистической карьере, он уже не был вундеркиндом, и ему предстояла трудная борьба за признание. Помог случай. Однажды он, стремясь попытать счастья, собрался ехать в Париж, но опоздал на поезд. Возвращаясь с вокзала, Серкин встретил приятеля, который позвал его в гости и там познакомил со знаменитым Адольфом Бушем. Тот как раз искал себе аккомпаниатора. Прославленный скрипач и безвестный начинающий пианист несколько часов музицировали вместе, и судьба Серкина была решена: они стали партнерами. Серкин переехал в Берлин и поселился у своего старшего товарища, ставшего его другом и покровителем. Здесь же он впервые выступил как профессиональный пианист-солист, сыграв Концерт Баха с камерным оркестром, которым руководил Буш. На долю пианиста выпали громовые овации, и Буш предложил ему сыграть что-нибудь на "бис". Серкин вышел и сыграл... Вариации на тему Гольдберга... "Бис" длился 45 минут, и публика слушала, затаив дыхание. Этот эпизод - яркое отражение своеобразия творческой натуры Серкина, которой всегда была присуща настоящая художественная бескомпромиссность.
Играя в ансамбле с А. Бушем (а также в трио, участником которого был брат скрипача, виолончелист Герман Буш), Серкин начал и сольную концертную деятельность, приобретшую постепенно немалый размах. В 1933 году, спасаясь от фашизма, он вынужден был уехать в Швейцарию, а несколько лет спустя перебрался в США. Начало его американской карьере положил сам Тосканини, пригласивший Серкина трижды выступить с оркестром Нью-йоркской филармонии. Он играл свой любимый последний концерт Моцарта и сразу был признан. С той поры артист живет в Америке, снискав равную известность и как концертант, и как педагог. С 1939 года он ведет класс в Институте Кертиса, а в 1968 году становится директором этого учебного заведения. Помимо этого, Серкин уже два десятилетия руководит летней музыкальной школой в Марлборо и проходящим там молодежным фестивалем.
Такая занятость предопределяет не слишком большую интенсивность его концертной деятельности: Серкин сравнительно редко выезжает в длительные гастроли, однако в крупных культурных центрах страны выступает ежегодно. И каждый его концерт, каждая записанная им пластинка превращаются в крупное событие музыкальной жизни, вызывают широкий резонанс. Во многом это объясняется не только значительностью творческой личности артиста как таковой, но и тем, что он не повторяет от раза к разу стандартные программы и готовые интерпретации, а постоянно ищет новое, раскрывается слушателям разными гранями своего таланта.
Основные интересы Серкина как интерпретатора сосредоточены в сфере венской классики: Моцарт, Бетховен, Шуберт. При этом, наряду со "стандартным" классическим репертуаром, он постоянно включает в орбиту своей концертной практики и редко исполняемые, "невыигрышные" сочинения этих композиторов. Его интерпретации, как отметил один из критиков, можно назвать "интеллектуально-эмоциональными". Это особенно ярко проявляется, скажем, в поздних сонатах Бетховена. "Серкин и здесь,- если так можно выразиться, играет больше головой, чем пальцами, и в этом плане он верен себе",- отмечал И. Харден. В результате, обычная для артиста драматургическая напряженность не только сохраняется, но и усиливается логикой передачи бетховенской мысли, которая заставляет слушать его игру с неослабевающим вниманием.
В программах Серкина - все бетховенские сонаты, вариации и произведения для фортепиано с оркестром (в том числе Тройной концерт, записанный совместно с X. Ларедо и Л. Парнасом), большинство сонат и концертов Моцарта, сонаты Шуберта. Для его интерпретации этих образцов классики характерна высокая степень драматичности, масштабность; даже в концертах Моцарта царит напряженность, возникает особая, наэлектризованная атмосфера. "Когда он поднимает руки от клавиш, они словно получают заряд высокого напряжения,- пишет И. Кайзер.- Он горит, он рискует без оглядки, не боясь неизбежных потерь и крайностей, мазков. Его титанические усилия, однако не воспринимаются как карикатурные: огромное физическое и психическое напряжение контролируется музыкальным рассудком". В результате сонаты Бетховена и Шуберта превращаются у него в настоящие драмы.
Сказанное в полной мере относится и к чисто романтической музыке, которая занимает в репертуаре Серкина, пожалуй, не меньшее место, чем классика. Тут концерты и "Блестящее каприччио" Мендельсона, Концерт и Концертштюк (соч. 92) Шумана, большинство крупных сочинений Брамса. Из более поздних авторов самым любимым является Макс Регер: Серкин - один из немногих, кто регулярно играет его Концерт, Вариации и фугу, сольные пьесы. Крайности современного авангардизма чужды артисту, но это не значит, что современная музыка лежит вне сферы его интересов. "Рудольф Серкин относится к тем немногим представителям старой школы, которые играют Бартока так же хорошо, как Бетховена, а Прокофьева - как Брамса. Раскаленная страстность помогает ему убеждать всегда - в любых стилистически контрастных произведениях",- свидетельствует И. Харден. Вот почему среди его самых высоких достижений - Первый концерт Бартока и Четвертый Прокофьева, а также большие циклы Мессиана.
Среди записей Серкина большое признание получила осуществлённая вместе с Мстиславом Ростроповичем запись двух сонат Брамса для виолончели и фортепиано, удостоенная премии «Грэмми» (1984) как лучшая камерная запись года. Веху в творчестве Серкина составил записанный в Лондоне под управлением Клаудио Аббадо цикл фортепианных концертов Моцарта. Ценители музыки до сих пор рассматривают этот цикл как шедевр.