НА ЗАРЕ ЗВУКОЗАПИСИ: ПЕРВЫЕ КОМПЛЕКТЫ ОПЕР 

Запись оперы Гуно «Ромео и Джульетта». 1913 год

Начну с того, что это, вероятно, первая в истории этой оперы запись полностью всей  оперы и вообще одна из первых попыток в истории звукозаписи записи оперы целиком (тут есть крохотные купюры, они не в счёт и носят явно технический характер). Достаточно хорошо зная по литературе и воспоминаниям людей, принимавших непосредственное участие этом процессе, мне нетрудно представить, что это было и как это было!

Вот, скажем, вопрос совсем не относящийся к музыке: сколько этот комплект весил килограммов? Ответить на этот вопрос легко тому, кто держал шеллачные пластинки тех времен в руках: несколько килограммов!  Сложнее ответить, сколько такой комплект стоил. Это были очень дорогие издания и были доступны только весьма состоятельному человеку. Потому что даже если это было издание только самой оперы, без всякого рода дополнений, то это от 20 и более того дисков. К примеру, комплект, о котором пойдёт речь, по времени занимает где-то 175 минут звучания. И это значит 25 (как минимум), а может, и больше, односторонних тяжеленных шеллачных дисков. То есть, это один-два чемоданчика из дерева, обитые кожей или очень дорогим дерматином,  скорее всего с текстами и портретами исполнителей…Ну и тиснение золотом, и прочее.. Вот и представьте себе стоимость этого великолепия хотя бы приблизительно. ..

Работа же по записи была грандиозная во всех смыслах. Только для организации такого проекта требовалась огромная подготовительная работа. Прежде всего для этого надо было переоркестровать всю партитуру (а она весьма значительна по объёму и продолжительности) этой крайне популярной, второй по значению оперы в творчестве Шарля Гуно: поскольку  запись в ту пору существовала лишь акустическая, а стало быть, и оркестр  был представлен одними духовыми и деревянными инструментами, то осуществить такую работу мог только очень квалифицированный человек. Оркестр, по сути, состоял из небольшой группы солистов-виртуозов, которые и исполняли роль оркестра. Поскольку струнная группа, ввиду технических возможностей того времени, никак не могла быть слышна (не говоря о том, чтоб поместиться около рупора!) в звуковой массе духовых, то слышимые нами скрипичные кусочки писались соло, отдельно. Надо ещё иметь ввиду то, что раструб, который служил и микрофоном и, собственно, был пишущим сам звук приспособлением (на конце он  был вооружен иголкой, которой он и писал по воску диска или валика звук), был хоть и достаточно большой, но ввиду состава оркестра, могущего поместиться в ограниченных по пространству студиях звукозаписи (это когда не требовалось добавить к этой массе ещё и хор!), существовала ещё проблема расстановки инструментов, т.к. динамический поток звука медных духовых и деревянных весьма разный, не говоря уже о струнных (в этой записи они  задействованы по минимуму). А ещё проблема размещения у рупора солистов у акустической трубы (раструба)!! Столпившись, отталкивая друг-друга, солисты, чтоб их было лучше слышно на записи, старались заглушить голос  коллеги… Ну и всё к этому прилагающееся: крики звукоинженера, посторонние шумы, нет-нет, да случавшиеся в студии (а это требовало перезаписи всего фрагмента)… А ведь тут был ещё и дирижёр, которого должны были видеть и солисты и оркестранты! Но и это ещё не всё!! – надо было свести темпы и вообще весь материал так, чтоб он влезал на пластику, одна сторона звучания которой по времени была ограничена где-то 5-7 минутами!!.. (Отсюда, кстати, и не всегда понятные купюрки и темпы: всё диктовалось техническими возможностями, т.е. протяжённость звучания дисков...) Оставим в стороне спевки, репетиции и проч, что всегда сопутствует такого рода работе… И без этой части работа была «адова» не только для исполнителей, но и для технического персонала, который должен был во все глаза и уши следить всем процессом: чтоб не было накладок по доставке воска соответствующей температуры, на восковых валиках (дисках) которого писалась опера, и чтоб воск был без малейших вкраплений - малейшая соринка сводила на нет сеанс записи; чтоб соблюдалась тишина в студии, ну и все прочие детали всего сложнейшего (и до сегодняшнего дня) процесса звукозаписи). Надо полагать, сюда же входили обязанноcти исполнять  капризы исполнителей, которым надо было потрафлять во всём. Они уже и тогда были избалованы, хотя, конечно, ещё не дошли до крайностей наших дней. А для этой записи были собраны  самые большие звёзды Франции того времени: молоденькая Ивонн Галь (1885-1972), в ту пору считавшаяся в числе лучших лирических сопрано  Франции, обладательница замечательного серебристого сопрано с превосходной техникой и крайне привлекательной наружности, уже снискавшая славу лучшей Маргариты, Манон и Таис;  Марсель Журнэ  (1868 – 1933) блистательный Мефистофель на лучших сценах Европы и Америки, великолепный высокий бас а самом расцвете своих недюженных сил, впоследствии записав эту оперу целиком в окружении изумительных певцов (прежде всего – Веццани!) того времени, и Агусторелло Аффре (1858-1931) – прозванный критиками «французским Таманьо» что само по себе не нуждается в комментариях…

Вот о нём я и хотел бы написать в первую очередь.

Во-первых, быть «Таманьо» - это значит обладать огромной силой звука, каковым и обладал великий итальянский тенор и первый исполнитель партии Отелло в опере Верди (он, кстати, на его возможности и рассчитывал при сочинении этой оперы). Т.е. Аффрэ как бы изначально не подходил по типу своего голоса для этой партии, где требовались свежесть, красота, мягкость звука, кантилена и прочие атрибуты тенора-любовника. Этими качествами героические тенора не обладали, как правило... Другое дело - выдать ноты оглушительные: тут они как раз... 

Во-вторых, Аффрэ был старше всех среди этих звезд. Ромео в таком возрасте, конечно пели, но во Франции теноров лирического репертуара в ту пору хватало. Так зачем тут героический тенор? Так ли он уместен в роли тенора-любовника? Всё же Ромео совсем не Рауль или Иоанн, хоть и любовники, но воины. 

К тому же..

Если Галь была во время этой сессии в начале своего цветения и славы, а фото юной прелестницы появлялись регулярно то тут то там, если бас Журнэ звучал на всех континентах, то карьера Аффрэ была уже практически на излёте: лет ему в это время, как легко подсчитать, было около 55, а  50 лет – возраст критический для любого тенора, а уж тем более для героического тенора, каковым Аффрэ и был по сути, певший самый «кровавый» репертуар, запредельный по трудности. Строго говоря, абсолютно для этой партии не подходящий: ведь кроме дуэли, особой силы звука партия не требует, вся партия - сплошная лирика и cantabile, legato, legatissimo, mezzo-voce, филировка звука и так далее. И возраст, и репертуар должны были в этом отношении создать для певца огромные сложности. Он и ушёл со сцены как раз примерно в это время! Тем не менее, Аффрээ здесь во всеоружии... Это поражает.

Ну и самое главное для меня было то, что голоса этого тенора я не слыхал, в каталогах фирм, какие мне попадались, его имени я не встречал. И, разумеется, недоумевал тому, как это могло произойти.   

Поначалу, когда мой большой друг и, я полагаю, самый крупный в России коллекционер-собиратель записей певцов прошлого Александр И-в. принёс этот комплект мне для ознакомления, я с большым скепсисом начал знакомиться с ним: всё же, в моём представлении, Ромео – юный ещё человек, и не может петь плотным баритоном, чуть не басом, каким звучит Аффрэ. Возраст, в который записался этот Ромео, услужливо указанный в приложенном к комплекту буклете, тоже как-то не настраивал на оптимизм… Ну об этом я писал чуть выше.

Но невероятные восторги и краткие сведения об этом певце, которыми поделился Александр со мной, не могли не возбудить моё любопытство.

Вкратце это следующее: Аффрэ записывался только на PATHE, записи его немногочисленны. Есть у Александра на  нескольких тяжеленных шеллачный дисках (на 78 оборотов) два-три диска, которые даже прослушать сейчас он их не может (аппарат для проигрывания таких дисков у него (не помню) то ли отсутствует, то ли сломан). В общем, это поддало жару моему желанию изрядно!!

Но, понятно, что скепсис был, и он понятен. В это время пел превосходный Леон Кампаньола – обладатель преотличнейшего голоса и много моложе Аффрэ, и я задавался вопросом: почему не он?!. И голос более светлый, юный по звучанию, и в расцвете сил.. Вот он, Ромео!...Был в зените славы... Почему же Аффрэ? Какая досада!..

Но, в конце-концов, даже если бы меня ждало разочарование в исполнителе партии Ромео, были ещё имена Ивонн и Журнэ, мне хорошо знакомые и мной высоко ценимые...

Когда же я прослушал оперу целиком, то был просто ошеломлён мастерством  неизвестного мне тенора. Из певцов такого плана мне был хорошо знаком и не мог не вызвать восхищение Леон Эскалаис, ровестник Аффрэ, и я не предполагал, что у него был такой блистательный соперник! Аффрэ – это имя мне было неизвестно и я, перечитавший гору разных воспоминаний и книг об истории вокального искусства, никогда и нигде не встречал даже упоминаний о нём! Секрет безвестности раскрывался просто: Аффрэ записывался очень короткое время и на PATHE – фирме, которая в силу большей сложности конструкции граммофона и технологии воспроизводства пластинок (запись там шли слева направо, т.е. иголка с тонармом ставилась от центра), не  широкого распространения  и в дальнейшем перепрофилировалась в киностудию. Эскалаис  же записывался на Fonotipia, фирме тоже не долго просуществовавшей, а потому тоже со временем «выпавший» из числа игроков на рынке грампластинок.  В то время как Журнэ и Галь в начале своего пути писавшихся и на PATHE, но в дальнейшем перешли на фирмы Victor и HMV, завоевавшие весь мир и выпускавшие и переиздававшие свою продукцию огромными тиражами.

Именно поэтому записей Журнэ у меня достаточно много, записи Галь, звезды, по сравнению с Журнэ, гораздо менее яркой, тоже имеются, а вот  сольный диск Аффрэ появился много-много лет спустя. Всё его сольные записи были  сделаны на PATHE в 1910 году. В самом конце карьеры.

Алексей Земляной

МАРТ 2020