...Статья Свиридова в газете "Правда" появилась благодаря стечению нескольких обстоятельств. С одной стороны, явно был "социальный" заказ государства. В чём он заключался, могу судить только по косвенным признакам, так как документального свидетельства конкретного повода пока не нашёл. Вероятно, тут было сразу несколько разных поводов, но все они имели отношение к государственной политике в области музыкальной культуры.
Статья вобрала в себя практически все обсуждаемые как в предыдущие годы, так и в 1958 году злободневные темы. Тема "курортной" музыки, концертных программ заезжих исполнителей и оркестров сомнительной репутации и низкого профессионального уровня в провинции, в домах культуры малых городов или в домах отдыха была излюбленной темой фельетонов в газетах и в журнале "Крокодил".
Свиридов назвал в своей статье кинофильмы с плохой музыкой, а до него эти фильмы были раскритикованы на Всесоюзной творческой конференции работников кино. Е. Долматовский в преддверии этой конференции писал: "С грустью мы признаём, что искусство песни в картине, искусство, которым славилось наше кино в прошлые годы, за последнее время увяло" [4], Л. Ошанин в своей статье открыто высказался: "Дурным вкусом отличаются песни в новой комедии "К Чёрному морю" [5] . Этот фильм, как и "Девушка с маяка", и ряд других подобных, отнесён к числу плохих в Резолюции, принятой на последнем собрании работников кино [6].
Читаем у Свиридова: "Не радует в последнее время популярная музыка в наших кинофильмах. В своё время массовая аудитория с любовью и благодарностью приняла ряд известных кинокомедий с музыкой И. Дунаевского и других композиторов. Лучшие образцы музыки Дунаевского — жизнерадостные, изящные, мелодичные — продолжают и сейчас украшать наш быт, радуя слушателей блеском, остроумием, хорошим вкусом. Но, к сожалению, эти прекрасные традиции, за редким исключением, не находят достойного продолжения в новых музыкальных кинокомедиях. Наши кинорежиссёры стали увлекаться дешёвыми приёмами западного ревю с его внешней красивостью, помпезной роскошью и внутренней бессодержательностью. Вместо полных жизни и энергии молодёжных песен, воспевающих чистые и искренние чувства, в такого рода фильмах господствуют сомнительные музыкальные изделия, проникнутые слезливой надрывностью или развязностью. Достаточно назвать хотя бы фильмы "Девушка без адреса", "К Чёрному морю", "Девушка с гитарой". Постановщики этих фильмов, как и сотрудничающие с ними композиторы, явно стремились угодить отсталым вкусам".
А ещё раньше по отечественному кино прошёлся Д. Шостакович в своей статье в январском номере газеты "Известия". Как писал автор "Песни о встречном", "у нас выпускается около сотни художественных фильмов в год, а в скором времени их будет значительно больше! Но как мало среди них хороших фильмов, как мало хороших песен слышится с экранов!" [7].
Надо сказать, что позиции Шостаковича и Свиридова в отношении массовых жанров были близки.<...>

...Наконец, по поводу Марка Бернеса. Был ли заказ "сверху" относительно критики Бернеса — пока не могу документально подтвердить. Ходячая легенда о затаившем обиду на артиста главном редакторе "Комсомольской правды" А. Аджубее и недовольство певцом Н. Хрущёва — всего лишь догадка. Но независимо от того, действительно ли ревность главного редактора "Комсомольской правды" к популярному артисту из-за Изольды Извицкой послужила поводом для появления фельетона "Звезда на Волге" [10] или этот бытовой анекдот не имел никакого отношения к его публикации — сегодня уже доказать или опровергнуть сложно. А главное, Бернес в статье Свиридова не является предметом персональной критики, как в фельетоне "Комсомолки".
Если читать статью Свиридова не поверхностно, то можно понять, что композитор критикует не самого артиста, а некоторую весьма специфическую часть его песенного репертуара. Справедливости ради могу констатировать, что слова Свиридова были действительно резкими. "Этому артисту мы во многом обязаны воскрешением отвратительных традиций "воровской романтики" — от куплетов "Шаланды полные кефали" до слезливой песенки рецидивиста Огонька из фильма "Ночной патруль". Бернес был очень популярен, и у него было много поклонников. Так что вполне закономерно, что Свиридов за эти строки не снискал одобрения со стороны "болельщиков" популярного артиста.
Вообще-то критики не мог избежать никто из "звёзд" в то время. Прославленный Л. Утёсов, конкурент М. Бернеса, также получил нелицеприятную оценку за одну из своих новых программ в 1958 году. И абсолютно по той же причине и по тому же поводу. Как писали рецензенты о концерте его эстрадного оркестра в саду "Эрмитаж": "не оправдал Л. Утёсов ожиданий. Не оправдал, прежде всего, потому, что шуточное музыкальное обозрение "Музей и поэзия" целиком состоит из старых песен, ради которых, по существу, и была "придумана" эта композиция, не смог артист даже отказать себе в удовольствии пропеть начальную фразу такого "шедевра" своей молодости, как "С одесского кичмана"... К сожалению, не в первый раз прибегает Л. Утёсов к таким сомнительным средствам вызвать аплодисменты некоторой части зрительного зала, что бывало и раньше, на предыдущих концертах: пропоёт он одну фразу "Гоп со смыком" или "Лимончики вы, мои лимончики...", а потом словно спохватится и замолчит с лукаво испуганным выражением лица, дескать, "сладок плод, но запретен...". Полно, Леонид Осипович, неужели вы всерьёз полагаете, что так уж "сладки" ваши "Лимончики"? Неужто невдомёк вам, что пошлость и безвкусица пропагандируются тогда, когда с концертной эстрады звучит всего-навсего одна интонация "блатной" песни!.." [11]
При всей резкости высказывания Свиридова об исполнении М. Бернесом песенных шлягеров, нельзя рассматривать эту оценку вне контекста времени, вне тех процессов, что происходили в массовой музыке того времени.

...При этом Свиридов отнюдь не отказывает в праве на существование массовым жанрам. И осознаёт, что всё зависит от художественной полноценности того или иного произведения, будь то симфония или эстрадная песня. Как он пишет, "и в серьёзной, и в лёгкой музыке бывают произведения яркие и безликие, талантливые и бесталанные. И, конечно, наряду с оперой, симфонией, романсом должны жить и развиваться и музыка эстрады, и лёгкая песенка, и жизнерадостный ритмический танец, и бравурный марш".
В своей критике массовых жанров композитор проявляет некоторую избирательность. Он не говорит о любимой музыке "стиляг", о тлетворном влиянии Запада. Он критикует не джаз как таковой, а нетребовательность в выборе джазового репертуара со стороны советских исполнителей. Однако эта тема — периферийная в статье Свиридова. Главное в ней совсем другое. Свиридов заостряет внимание читателя на ином жанре лёгкой музыки. Его опасение вызывают самый низкий, можно сказать, "грунтовый слой" городской песенности.
Собственно, этот слой никуда не исчезал после революции, хотя те же ретивые идейные борцы из РАПМа решительно боролись с так называемой "нэпманской музыкой", эстрадным русским романсом (наряду с "фокстротчиной") в 1920-е годы. В 1930-е годы, не без усилий со стороны государства, удалось всё же создать новую советскую массовую песню, которая, что называется, пошла в массы. Сыграли свою роль кино, особенно музыкальные комедии, радио, самодеятельность.
Тем не менее, низкая интонационная лексика оставалась в массовом музыкальном сознании, в памяти народного слуха. Она вновь всплыла ещё во время войны [13], но особенно после войны, после смерти Сталина, в годы хрущёвской оттепели. Появилась буквально из подполья, из недр быта, из трофейных пластинок, вывезенных солдатами из Румынии, где обитал во время войны, Пётр Лещенко. Помимо того, у населения оставались старые патефонные пластинки с записями эстрадного русского романса в исполнении Юрия Морфесси, Изабеллы Юрьевой, нотные издания С. Я. Ямбора и частных нотопечатен 1920-х годов. Но это ещё был излюбленный репертуар широкой демократической публики. А из открытых окон городских предместий шипящие патефоны воспроизводили по воскресным и праздничным дням массовую продукцию совсем уже низкого пошиба, вроде песенок "Всё что было", "У самовара я и моя Маша", "Марусечка", "Стаканчики гранёные". Там же надолго обосновалась и знаменитая когда-то песня В. Липатова "Письмо матери" на слова С. Есенина...

...Во второй половине 1950-х годов к этому прибавился и ещё один, совсем уже низменный жанр с обсценной музыкальной лексикой. Он пришёл в большие города с многочисленными массами людей, освобождённых из лагерей ГУЛага, из тюрем. В музыкальный быт советского человека потоком хлынул тюремный фольклор, блатная песня, во многом обязанная своим происхождением Одессе. Позднее эту "лирику с матерным уклоном" (Наталья Резник) освоил и осовременил Владимир Высоцкий и его подражатели. Забегая вперёд, скажу, что сегодня в интернете совершенно свободно можно найти целые программы вроде размещённых на Youtube подборок "Классический блат. Одесские песни", "Владимирский централ. Сборник блатных песен", "Беломорканал", "Меломан" и т. д. Весьма популярны певцы вроде погибшего Михаила Круга с его опытами в этом жанре, типа песен "Владимирский централ", "Еврейский арестант", "Урка Мишка", "Чифирок в карманчике" и т. д.
"Распивочно и на вынос" — эту музыкальную сивуху предлагают в широком ассортименте коммерческие радиоканалы. Привожу для примера случайно подобранные песни с характерными названиями и их творцов: Михаил Блат — "Уголовник я и вор", группа "Бутырка" — "По этапу", "За ростовскую братву", Воровайки — "Мурки-воровайки", "Жиган Лимон" и т. д., и т. п.
А в интернете открыто можно посмотреть видеоклипы со "шпанскими" песенками С. Шнурова и его ансамбля "Ленинград". Острые тексты на злобу дня, в своём роде музыкальная сатира нравов, в них подаются с изрядным количеством уже чисто словесной матерщины [14]. Блатная песня стала во многом определять современный бытовой музыкальный язык России. И существует она, так сказать, вполне легально.
Свиридов, конечно, не мог предвидеть в 1958 году, куда пойдёт массовая песня, но он констатировал начало набиравшего скорость процесса люмпенизации массового музыкального вкуса. Его статья направлена не против конкретно каких-либо исполнителей, того же Марка Бернеса или творцов незатейливых шлягеров типа "Мишка", как и появившегося позднее "Чёрного кота". Она направлена против распространения массовой музыкальной продукции очень низкого сорта, которое явно дало о себе знать в наступившей эпохе "хрущёвской оттепели". Как писал композитор, "особенно важно, чтобы в эту наиболее массовую область музыкального быта не проникали тлетворные влияния мещанства, пошлости, дурного вкуса. Однако приходится с тревогой отмечать, что в наш быт просочилось много музыкальной дряни". Вот почему наряду с умело стилизованными Н. Богословским одесскими куплетами и неудачной песней А. Эшпая в исполнении М. Бернеса Свиридов упоминает модный шлягер тех лет О. Фельцмана "Мой Вася", "кабацкие песенки" Петра Лещенко и "будуарный" русский эстрадный романс "Уголок" ("Дышала ночь восторгом сладострастья").
Безусловно, главными виновниками этого явления были композиторы.<...>

...
Свиридов все эти годы неизменно следил за песенным жанром. В справочнике СК композиторов возле имени каждого персонажа, чьи сочинения слышал, он отмечает краткой ремаркой понравившуюся песню или даёт краткую характеристику самому композитору [15]. Например, на странице 77 Справочника возле фамилии В. С. Дашкевич стоит ремарка "неплохая прикладная музыка". Или только упоминание сочинения. Например, на с. 87 над фамилией В. Ю Калистратова упомянута песня "Таня-Танюша" хор. обработка", на стр. 90 — Э. С. Колмановский — "хор[ошие] песни. Живой человек..." или на с. 94 — Е. П. Крылатов "кино-ком[позитор]". На с. 96 возле фамилии B. С. Левашов — "из Н о в о с и б и р с к а ] . Первые песни — неплохие".
На с. 102: В. И. Мартынов — "есть киномузыка хорош[ая], "про Петра I". Или на с. 131 возле композитора А. Н. Фаттаха — "Есть песня "Научись на гармошке играть"! На с. 133 возле фамилии М. Г. Фрадкина ремарка: "Учился в Л-де в Театр[альном] институте. Песни — хорошие!" Возле имени А. Н. Колкера — "!Есть — одна песня "Долго будет Карелия сниться!" Помимо российских Свиридов отмечал и представителей других республик. Так, на с. 370 над фамилией Паулс Р. В. есть запись: "Отличные песни. Ученик Герм[ана] Брауна".
Свиридов помнил совсем скромных, ныне забытых композиторов. На с. 122 возле фамилии композитора М. Д. Сидрера стоит ремарка: "В Новосибирске вместе голодали. Хорошие песни — "Дундич", "Брат мой незнакомый", "Привет морскому ветру!" Встречаются и такие ремарки: "Сволочной тип, но есть хорошая музыка для кино!" В одной из тетрадей "Разных записей" можно найти упоминание о песне А. Морозова "В горнице" ("В горнице моей светло"), вызвавшей его симпатию. Тут сыграло свою роль обращение композитора к любимому поэту Свиридова Н. Рубцову.
Из устных наших разговоров помню, как он, весьма скептически относясь к оперному и симфоническому творчеству А. Петрова, тем не менее, отмечал его песни, находил в них культуру, вкус, гармонические находки, мастерство оркестровки. Ценил песни Геннадия Гладкова. Из песен 1990-х годов сочувственно отнёсся к песне "Осень" Юрия Шевчука, заметив соответствие её характера умонастроению того времени.
После того, как частные радиостанции стали транслировать в огромных количествах западную массовую музыку, в основном англо-американскую, и непрофессиональные поделки местных отечественных подражателей, а также блатную или приблатнённую песню, так называемый "русский шансон" или "фолк", Свиридов резко отрицательно отнёсся к современной массовой музыкальной продукции...

...Я не питаю никаких иллюзий относительно Запада. Многое идёт оттуда. Западная музыкальная индустрия ежедневно выкидывает на рынок бесчисленное количество ничтожной, чаще всего бездарной продукции. И чем больше её потребляют, тем её больше производят, и она становится всё хуже и хуже. Тем не менее, ей трудно отказать в высоком уровне оркестровки, технологии записи. Это прекрасно понимал Свиридов.
Волею судеб я изъездил на машине практически всю Западную и Центральную Европу. Каждый раз, въезжая в ту или иную страну, я кручу ручку приёмника и вслушиваюсь в радиоэфир. Очень редко промелькнёт талантливая, оригинальная песня. Одна из миллиона. В основном же — масса безликой, стёртой чепухи, непитательной, безвкусной. Но, откровенно говоря, ТАКОЙ НИЗКОПРОБНОЙ ДРЯНИ, КАК "РУССКИЙ ШАНСОН", я не слышал нигде.
Вспоминаю, как сравнительно недавно, весной 2019 года спускался по эскалатору в метро на станции "Гостиный двор" — это в самом центре Петербурга, на Невском — и в конце спуска читаю на последнем щите рекламу концерта: "Песни итальянской мафии". Рядом с этой станцией Большой и Малый залы филармонии, Михайловский театр, Государственный Русский музей, театр оперетты и драматические театры. Я оторопел. Хотел представить себе такую афишу в Палермо близ Teatro Massima или в Неаполе возле Chiesa di Santa Maria della Colonna (в этой церкви часто проходят концерты). И не представил. Хотя на Сицилии, как известно, обитает мафия, а в Неаполе — каморра. Но уж совсем невозможно себе представить в той же Катанье, на родине В. Беллини, или в Брешии, где родился Г. Доницетти, рекламу концерта под названием Le canzoni dei banditi russi. Это просто немыслимо. А в Петербурге, где жили и творили Глинка, Мусоргский, Бородин, а сегодня процветает группа "Ленинград", концерт из песен итальянской мафии — это нормально.
Бороться с блатным жанром — дело бесперспективное, заведомо проигрышное. Свиридов по-донкихотски боролся с ветряными мельницами. Сегодня не то, что бороться, а просто упоминать о такой проблеме — небезопасно. Точно так же как трудно себе представить, что из нашей жизни может исчезнуть матерный язык, этот его музыкальный аналог никогда не уйдёт из народного слуха. Сегодня этот язык признан официально и без всяких ограничений звучит по всем радио- и телеканалам, распространяется lnternet-вещательными компаниями, рекламируется на многочисленных сайтах и блогах. Свободное распространение в невиданных размерах сделало этот язык необычайно популярным. О певцах, поющих блатные песни, об их личной жизни и даже смерти с придыханием говорят радио- и телевещатели. "Блатарям" ставят памятники.
Единственное средство противостояния этому — массовое музыкально-эстетическое просвещение и образование. Воспитание вкуса, воспитание эстетических потребностей возможно, как и воспитание чувств.
Справедливости ради стоит заметить, что советская власть пыталась это делать и отнюдь небезуспешно. <...>

там еще есть очень интересные выдержки из стенограммы обсуждения статьи Свиридова в среде композиторов

Все, что написано Белоненко здесь лишь в более размытом виде повторяет знаменитую статью М.Горького "О музыке толстых".