Материал восстановлен Бывший материал участника Oleg (legoru)
В новейшей биографии Сергея Прокофьева, написанной поэтом, литературоведом и культурологом Игорем Вишневецким в 2009 году, представлен современный взгляд на жизнь и творчество великого композитора и - впервые под одной обложкой, к тому же на русском языке - приведён огромный объем материала, либо рассредоточенного в специальных, недоступных широкому кругу читателей изданиях, либо вообще неизвестного. Тщательно проработанная архивная и мемуарная фактура, широкий контекстный охват, пристальный психологически ракурс, трезвость и зоркость музыковеда-аналитика — вот основные черты этой книги. Эта во всём уравновешенная работа написана человеком с отменным слухом во всех смыслах слова.
Прокофьев серьёзно облегчил работу биографа, оставив обширный архив: дневник, письма, альбомы с газетными и журнальными вырезками. Кроме того, Вишневецкий анализирует и мало кому известное литературное наследие Прокофьева (рассказы, стихи). То, что получается в итоге, можно описать как филологически ориентированную книгу о музыке.
Вишневецкий выводит генезис музыкального гения из безбрежных, скифских степей, откуда Прокофьев родом. «Его вдохновляли дославянские памятники Дикого поля», — пишет биограф об истоках одного из ранних опусов классика. Даже пройдя впоследствии через множество «уклонений» (чего стоит один только конструктивистский балет "Стальной скок"!), Прокофьев остался верен стихийному, природно-первобытному началу в искусстве. Но скифство Прокофьева пребывало в жёстких рамках безупречной формы. Его безудержность никогда не переходила в разудалость и разухабистость. Он был, так сказать, русофил европейской складки.
В жизни Прокофьева было несколько узловых событий, личных и профессиональных драм, много изменивших в нём. Самоубийство лучшего друга - Макса Шмидтгофа и безуспешное сватовство к Нине Мещерской навсегда остались занозой в его душе. Он не принимал происходившего в 1917м, он считал это катастрофой космического масштаба, разгулом чёрных сил, которые вышли из-под контроля ("Семеро их!"). Судьбы некоторых сочинений Прокофьева, даже в кратком изложении биографа, полны драматизма, усиленного в ряде случаев политическими обертонами. Кроме того, в книге множество побочных сюжетов, и ни один из этих экскурсов не выглядит рутинной отпиской. Вишневецкий ярко и с увлечением рассказывает и о задержании Прокофьева при въезде в США в 1918-м (не германский ли он шпион, раз прибыл из страны, подписавшей мир с кайзером?), и о музыке к "Александру Невскому" - важнейшему элементу антизападного патриотического мифа конца 30-х, нашедшего отзвук в душе закоренелого евразийца. Причины, по которым он вернулся в СССР просты и для кого-то, возможно слишком обыкновенны - роль знаменитого, но всегда остающегося на вторых ролях зарубежного русского была бы уготована Прокофьеву до конца жизни и с этим он, конечно не мог мириться. Кроме того, Прокофьев ощущал преемственность между тем, что он делал в конце 30-х годов, и тем, как он относился к происходящему в 1918 - 19-м годах, преемственность для него существовала. Поэтому он вполне осознанно принял условия восстановления в советском гражданстве: с Прокофьева снималась ответственность за любые слова и действия в период Гражданской войны (чего стоит, например интервью одной американской газете по прибытии в США, в котором Прокофьев буквально ратует за поддержку Белого движения и за интервенцию), то есть он получил официальное прощение. Конечно, с него бралось слово о том, что никаких подобных заявлений он больше делать не будет. Знание такого текста сразу разрушает многие привычные представления о Прокофьеве и освещает другим светом и причины, по которым он вернулся, и ту музыку, которую он писал, когда он вернулся. Печально известное постановление ЦК ВКП(б) фактически сломало мастера, лишило его крыльев, притом что до 1948 года он слыл одним из самых независимых и даже своевольных людей в советском искусстве, к тому же его музыка нравилась Сталину. Вдобавок у Прокофьева арестовали мать его детей, Лину, а это такой способ воздействия власти, который может сломать практически любого человека, даже самого стойкого. Удивительно, что он мог еще что-то писать после этого...
Конечно, новое в биографии - это не только политические обстоятельства. Это культурный контекст существования Сергея Прокофьева - круг интересов, люди, с которыми он общался. Вишневецкий, кажется, первый из биографов Прокофьева, кто всерьез заинтересовался идеями и книгами человека, оказавшего большое влияние на Прокофьева – Бориса Демчинского. Первый, кто всерьез рассмотрел связи Прокофьева с евразийцами, в кругу которых композитор общался, находясь в Париже, и кто уделил достаточное внимание его взаимоотношениям с молодыми русскими композиторами за рубежом - Владимиром Дукельским и Николаем Набоковым – не последними, так скажем, фигурами. После возвращения в СССР для Прокофьева очень важны были отношения как со старыми друзьями, так и с новыми коллегами. С новыми отношения складывались не очень, хотя он и общался с некоторой музыкальной молодежью, выделял и поддерживал, например, Арама Хачатуряна. Даже в период холодной войны он продолжал получать и достаточно регулярно вырезки из зарубежных газет и журналов об исполнении своих произведений, сохранял деловую переписку. У него всегда был особый статус, особое положение, и он всячески это культивировал...
"Классический композитор - это безумец, сочиняющий вещи, непонятные для своего поколения". Так говорил Сергей Прокофьев – гениальный русский композитор, чье 120-летие со дня рождения отмечалось в прошлом году. Вишневецкий представил своего героя в разных ипостасях, создав мало похожий на прежние портрет нашего соотечественника в контексте той эпохи.
Игорь Вишневецкий
Сергей Прокофьев. Документальное повествование в трёх книгах
М., 2009г., 736 стр. с илл. Серия "Жизнь замечательных людей"/ вып. 1200
СОДЕРЖАНИЕ
Часть первая. ЛИЦОМ НА ВОСТОК. 1891-1927 Глава первая. Детство на Украине: скиф пробуждается (1891-1905).......6 Глава вторая. Анфан тэрибль в Петербургской консерватории и после неё (1905-1917)..29 Глава третья. Начало странствий, или Дорога навстречу солнцу (1918-1921)....190 Глава четвёртая. Годы странствий. Искусство как магия (1922-1927)....260
Часть вторая. МЕЖДУ ДВУХ МИРОВ. 1927-1945 Глава пятая. Между Большевизией и Евразией (1927—1930)........302 Глава шестая. Русский парижанин за границей и дома (1931-1935)........371 Глава седьмая. Эксперимент в жёстко очерченных рамках: Прокофьев и советская музыка (1936—1940)..406 Глава восьмая. Война (1941—1945)....494
Часть третья. ПЛЕНЕНИЕ. 1946-1953 Глава девятая. Послевоенная эйфория (1946—1947).......562 Глава десятая. Катастрофа: 1948 год..........584 Глава одиннадцатая. Годы изоляции (1949—1953)..........637 Глава двенадцатая. После Прокофьева (вместо заключения)...........669 Основные даты жизни и творчества С. С. Прокофьева............682 Библиография..........693
К представленному выше бумажному варианту книги я не имею никакого отношения, кроме того факта, что когда-то публиковал на Погружении сокращённый интернет вариант http://intoclassics.net/publ/4-1-0-155
Единственные и неповторимые авторы выкладки - Сергей Сергеев (seriho), который книгу отсканировал и Леонид Садович (trezv), который её замечательно обработал и всё это бескорыстно и безвозмездно, то есть даром. Скажите им спасибо, а я за них - пожалуйста! Это будет показательный пример здорового и деятельного духа сообщества Погруженцев :)
Как наивны рассужденья о природе горожан. Должен жить в деревне гений, зреть там словно баклажан? Зверя, птицы изобилье даст ключи к природе звука? Хорошо в деревне летом. Круглый год - сплошная скука!
Что-то начал Вишневецкий не с того конца поляны, Так, пожалуй, в рассужденьях обнаружатся изъяны!
По-моему, очень неплохо начал Вспоминаются Ильф и Петров - те начинали свои знаменитые книги с рассказа о парихмакерских и бюро похоронных процессий, и с того, что пешеходов надо любить, но дальше было всё намного интересней
Там полно всяких аллюзий, автор не лыком шыт - поэт, прозаик, филолог, литературовед, культуролог, чего тольго не лолог, да ещё и музыковед - меломан, гремучая смесь, лучше с ним не связываться и изъянов не искать, а то нарвётесь
Разборы, в основном меломанские, и тоже по-своему интересны Иногда очень интересные факты всплывают (например, про виолончельный симфонию-концерт с забавной цитатой из песни Захарова в финале) - каюсь, я начал читать с конца 30х, там где про житьё в СССР). Очень много всяких подковёрных композиторских подробностей, но "жёлтой грязи" нет ни про кого, хотя, Хренникову, наверное больше всего досталось
Ну, у меня нет к Х. особой ненависти, некоторые вещи его я даже слушаю не без удовольствия, памятуя, конечно о его особой роли в муз. истории. Это пример всем властьпридержащим - если не хотите читать о себе заслуженные гадости после смерти или потери власти - лучше покайтесь сами раньше или попытайтесь хоть что-то исправить А книгу Елагина, конечно скачал
Ладно, речь то о Прокофьеве. С его характером он легко врагов наживал. Чего стоят его высказывания на собраниях СК: "Я - композитор, а кто все эти люди (про чиновников)?"... итп. Естественно пожаловались Сталину. Тот сказал: 'Совсем зазнались'. И издал директиву: 'Будем учить'.
Большое спасибо! всегда с интересом фантазировал на ртему:Возвращение блудного сына! Наконец-то представилась возможность проЯснить этот момент в Истории не только Прокофьева, но и вообще в Истории Мировой Музыки
Большое спасибо! Очень хотела давно прочитать эту книгу.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Аудио/видеозаписи и литература предоставляются исключительно для ознакомления. После ознакомления они должны быть удалены, иначе, вероятно, Вами будет нарушен закон "об авторском праве и смежных правах".
Меню сайта
Помощь тяжело больным детям. 
ПОГРУЖЕНИЕ В КЛАССИКУ. Здесь живет бесплатная классическая музыка в mp3 и других форматах.