Р.Фрид. М.И.ГЛИНКА (монографический очерк). Советский композитор, Л.,1973 - 10 Июля 2012

Kuumuudessa добавила

обновлённый PDF-вариант - очищенный, выровненный и меньшего размера

http://rusfolder.com/31563193

-------------------------------------------------------------------------

Хочу прибавить биографию автора брошюры, родного и близкого мне человека. Его жизнь необыкновенна сама по себе, и я хочу, чтобы о нем знали.
-------------------------------------------------------------------------
Фрид Рафаэль Залманович (1929-2010)

Рафаэль Фрид родился в 1929 году в г. Вильно (теперешнем Вильнюсе). Официальная дата – 1928 год. В паспорте Рафаэля была описка: он родился годом позже, поэтому все юбилеи отмечал дважды - по паспорту и "по-настоящему". Семья была бедная - отец, мать, Рафаэль и его младшая сестра Дифа (у нее тоже было очень плохое зрение, хотя у родителей со зрением все было в порядке; они сделали все исследования, которые тогда были возможны, но причин заболевания детей не нашли). Отец служил в конторе, мать занималась детьми. Имея незрячего сына (у него зрение было гораздо слабее, чем у Дифы, - он видел только свет, контуры и с трудом мог различать цвета), Минна Фридене (они жили в Литве, такое окончание фамилии бывало у замужней женщины; Дифа была Фридайте, отец - Залман Фридас) оказалась очень мужественной и самоотверженной матерью. Рафаэль вспоминал, что когда они шли по улице - довольно шумной, т.к. на ней находился винный завод и ездили машины, - она никогда не позволяла ему цепляться за нее, требовала, чтобы он шел отдельно. При этом Минна была очень теплым, "певучим" человеком. Можно представить, чего ей стоило не дать слепому маленькому сыну ухватиться за ее руку, отказать ему в маминой помощи. У Рафаэля были толстые очки, мама занималась с ним разными тренировками для глаз. Он рассказывал, что тренировался различать цвета с помощью пирамидки - разноцветных и разнокалиберных колес, надевающихся на стержень. Была еще бабушка - кажется, мать Минны. Она жила отдельно, Рафаэль ходил к ней в гости. Бабушка была очень набожна и воспитывала внука в иудаистской традиции. Знакомство с Богом у Рафаэля было с детства близким, но воспринять то или иное вероисповедание ему всю жизнь мешал один-единственный вопрос: почему людям так плохо? Он никогда не задавал вопроса, почему плохо ему, говоря, что свое заслужил и вопросов по этому поводу у него нет. А вот почему плохо другим? Он даже Бога жалел из-за того, что Он не может справиться с этой проблемой. И говорил, что когда они встретятся, он Ему все скажет... Но Рафаэль знал не только Творца, но и Христа - помню несколько наших разговоров, в которых он ясно мне об этом говорил.
Рафаэль был очень теплым, домашним мальчиком. Очень любил мать (отца реже видел) и очень нежно относился к маленькой сестренке, которая была младше его на 7 лет. И был очень простодушным. Рассказывал, что когда ему было лет 6, ему подарили сломанный будильник, чтобы он мог его разбирать и играть. Соседский мальчишка увидел этот будильник и сказал маленькому Фоле (так Рафаэля называли дома), что будильник нужно срочно спрятать, чтобы не украла собака. Будильник был спрятан в какую-то ямку, но почему-то на следующий день Фоля его там не нашел и решил, что собака все-таки его отыскала.
Этот шестилетний мальчик жил в нем всегда.
Рафаэля рано начали учить музыке. Знакомая профессорша занималась с ним. В 7 лет он играл Ля мажорный концерт Моцарта. Его послали учиться в Венскую школу для слепых. Школа была очень хороша. Там учили детей всему тому, что только они могли и хотели делать, в частности, лепке. Домой Рафаэль стал приезжать только на каникулы (и всегда привозил подарки маме и сестренке). Когда Австрия была присоединена к Германии, детей отправили из школы по домам. Рафаэль вспоминал, как они, маленькие (в 1938 году ему было 9 лет) и незрячие шли одни, без взрослого сопровождения, ночью по шпалам, чтобы добраться до своих вагонов. В 1940 году в Вильно, бывший до тех пор под влиянием Польши, пришли советские войска. Границу с СССР открыли, Рафаэля решили отправить в Ленинград для продолжения обучения. Летом 1941 года собрались ехать в Ленинград втроем: Минна с обоими детьми. Отец оставался в Вильно. Рафаэля отправили вперед, мама с сестренкой должны были ехать следом. Ему было тогда 11 лет, Дифе - 4 года. Жить собирались у маминой подруги по институту (Минна окончила институт в Петербурге), которая и встречала Рафаэля. В дорогу ему дали документ - копию справки о рождении - и главные "приспособления": очки и пирамидку, с которой он тренировал зрение. Бумага доехала, очки и пирамидка потерялись. Тренировки на этом кончились.
До Ленинграда он доехал в остальном благополучно. Но родных больше никогда не увидел. Как только он уехал из Вильно, туда пришли фашисты, границу закрыли. Мама и Дифа остались там. До самого конца войны он не знал, что с ними, только догадывался. После войны с ним связался родственник и рассказал, что всю оставшуюся семью расстреляли. Под Вильнюсом есть поселок Панеряй, где все это происходило, там теперь музей. Я была там. Рафаэль всегда надеялся на то, что у его родных не хватило сил дойти, что они умерли по дороге. Действительно, в списках музея их нет и газетчики, к которым я обращалась с просьбой что-нибудь выяснить, ничего не смогли узнать. Сейчас родственники в Израиле включили Залмана, Минну и Юдифь (кажется, там названо другое имя девочки) в список жертв Холокоста.
Так с 11 лет Рафаэль стал жить самостоятельно. Сначала жил у маминой подруги, у которой был сын Савелий, Савка, его ровесник. Рафаэля любили, связь с этой семьей продолжалась до смерти Марии Давыдовны в конце 70-х годов. Но там было тесно и шумно. Рафаэля отдали в школу-интернат для слепых. С этой школой он и отправился в эвакуацию - кажется, на Урал. В эвакуации было холодно, голодно. Воспитатели детей не любили и предоставляли их самим себе. Дети воровали еду, мерзли. Рафаэль, несмотря ни на что, занимался музыкой. Его пустили в комнату, где стояло какое-то пианино, и сказали: хочешь заниматься, топи сам. Он таскал мерзлые поленья, рубил дрова (с его-то зрением!). Обморозил руки. Ребята дразнили его, тогда он на спор научился играть на баяне (видимо, это прибавило ему общественного веса). Это умение пригодилось ему: вернувшись в Ленинград после войны, он стал летом работать музыкальным руководителем в пионерских лагерях.
Школу заканчивал в Ленинграде. Занимался в музыкальном кружке у В.В.Софронова, о котором вспоминал всегда очень тепло. В 1948 году поступил в Музыкальное училище при Консерватории на теоретический отдел. В поступлении очень помог известный педагог-сольфеджист Борис Александрович Незванов, с которым они подружились - и дружили до самой смерти Бориса Александровича - на почве общего несчастья: Борис Александрович тоже был членом Общества слепых. Но, конечно, не недуг их сблизил, а музыкантство: Борис Александрович распознал незаурядный талант молодого человека. Для поступления в послевоенные годы этого было вполне достаточно, никаких особенных знаний не требовали. Педагогический состав был сильным: Эмилия Лазаревна Фрид (однофамилица), Екатерина Александровна Ручьевская, Татьяна Сергеевна Бершадская. По сольфеджио Рафаэль учился у Музы Вениаминовны Шапиро, матери композитора Александра Кнайфеля, которая, слыша, что Рафаэль не может спеть чисто ни одной ноты, разрешала ему просвистывать диктанты и номера. По фортепиано занимался у Иды Григорьевны Стучинской, с которой был в большой дружбе и которую очень ценил как педагога.
Жил в общежитии. Курс был дружный, никого не смущала слепота Рафаэля. С другом и сокурсником Романом Тумановым они катались на тандеме, прыгали на ходу в трамвай - Рафаэлю помогали зацепиться рукой, а трамваи ходили небыстро. В комнате жили студенты с разных отделов, и занимались на всех инструментах одновременно: кто на аккордеоне, кто на трубе, Рафаэль - на фортепиано.
В 1952 году Рафаэль закончил училище с отличием и поступил в Консерваторию, пройдя пятипроцентный барьер, который тогда был установлен для поступающих-евреев. Здесь он стал учеником Александра Наумовича Должанского - насколько я знаю, первым его студентом по специальности. На Александра Наумовича шли тогда гонения за то, что он поддерживал Шостаковича. Студентам было предложено на Должанского "написать". Студенты отказались и пошли в ректорат его защищать. А Рафаэль подал заявление к нему в класс для дипломной работы, хотя дипломников в то время у Должанского еще не было. Эту историю я знаю по рассказам, поэтому тут может быть что-то неточно. По фортепиано Рафаэль занимался у профессора Абрама Давидовича Логовинского, мужа Веры Харитоновны Разумовской. Рассказывал, что это был крупный музыкант и пианист, но в полной мере это могли знать только его ученики, потому что Логовинский в классе играл совершенно необыкновенно, а в зале очень терялся.
В 1957 году Рафаэль окончил Консерваторию. Он стал большим музыкантом, автором многих музыковедческих работ. О них я писать не стану, приведу только выдержку из юбилейного поздравления, опубликованного в ноябре этого года известным музыковедом Иосифом Райскиным: « Выпускник Ленинградской консерватории (1957), ученик А.Н.Должанского, он [ Р.З.Фрид ] привлек внимание своими серьезными публикациями, одни названия которых говорят сами за себя: «Черты эпического симфонизма», «Темпоритм и кантилена: заметки к проблеме», «Из наблюдений над процессом формообразования в музыке Бетховена». Рядом с этими научными трудами – биография погибшего в блокаду ленинградского композитора Бориса Гольца; скромная, но удивительно богатая мыслями и свежими фактами, проникнутая горячей любовью к «солнцу русской музыки» книга о Михаиле Ивановиче Глинке. Обращенная к широкому читателю, она – яркий пример активной просветительской деятельности Р.З.Фрида – автора филармонических брошюр, аннотаций.»

В личности Рафаэля Фрида трудно отделить его человечность от его музыкантства, трудно разделить разные стороны его музыкантской деятельности. Как точно сказал его друг и начальник по службе Олег Николаевич Пилюгин (Рафаэль большую часть жизни работал в журнале для слепых «Литературные чтения» музыкальным редактором, сначала делал переложения популярных песен на азбуку Брайля, потом стал издавать по Брайлю ноты классической музыки), он всем своим существованием, всем своим существом влиял на процессы музыкальной жизни, я бы сказала, на жизненные процессы вообще. Он щедро делился своими мыслями о музыке, к нему в полном смысле слова льнули музыканты и любители самых разных "весовых категорий" - известные композиторы, исполнители, музыковеды, малоизвестные композиторы, исполнители, музыковеды, просто любители музыки, в процессе общения с ним становившиеся квалифицированными слушателями. И не только это. Рядом с ним мы менялись сами. Радостная дружба сближала его с людьми самых разных возрастов. Каждый период жизни снабжал его любящими и надежными друзьями. Его верность, умение любить создали не просто содружество, а нечто большее - такую атмосферу, которая позволяла ему и нам дышать и радоваться даже тогда, когда это представлялось совершенно невозможным.

Как-то поэт Сергей Вакуленко сказал об их первой встрече: "Когда я впервые увидел Рафу, я почувствовал, что в комнату вошел целый мир". И это правда.

Г.Тудоровская. 9 мая 2010 г.