КРИСТА ЛЮДВИГ:
"В России стало намного западнее, чем на Западе"

Беседу вел Владимир ДУДИН

К.Людвиг

Как ни странно, но на запрос "Christa Ludwig" в поисковой системе "Yahoo" выходит предложение уточнить правильность написания. Это при том, что с конца 1940-х годов до последнего концерта в 1994 году эта певица входила в когорту лучших оперных солистов Европы. Она спела огромное количество разнополярных партий, включая Золушку Россини и леди Макбет Верди. На одном из ее ярких полюсов был Моцарт с его Керубино и Дорабеллой, на другом - Вагнер с его Ортрудой, Кундри, Брангеной, Фрикой. В анналы вошел и юный Октавиан из "Кавалера розы" Рихарда Штрауса. В этих ролях она выступала на сценах ведущих оперных домов Европы и Америки с дирижерами Бёмом, Шолти, Клемперером, Серафином, Фуртвенглером, Караяном. Большое наследие Криста ЛЮДВИГ оставила и в области грамзаписи. В Петербург знаменитая певица приезжала принять участие в жюри Шестого конкурса молодых оперных певцов Елены Образцовой. В следующем году Криста Людвиг отметит 80-летие. Но благодаря манере держаться, лучащемуся, умудренному опытом и одновременно лукавому взгляду, прекрасному чувству юмора и явному желанию чаще улыбаться в это трудно поверить.

- Фрау Людвиг, вы впервые в России?

- Нет, первый раз я была в 1971 году в Москве, когда пела в Кремле вместе с труппой Венской Штаатсопер в "Кавалере розы" Рихарда Штрауса. На том спектакле присутствовала сама Фурцева.

- И какой был прием?

- Мне показалось, что публика ничего не поняла. Прихотливая, немного запутанная музыка Штрауса, сложный немецкий текст - все это, наверное, было сложно для восприятия. Еще в тот первый приезд очень запомнилось, что не все можно было получить из еды, а если и можно, то только в определенное время. Австрийский посол снабжал меня водкой, кефиром, икрой и яблоками.

- С тех пор больше сюда не приезжали?

- Нет.

- Какие замечаете изменения?

- Все очень изменилось - стало намного западнее, чем на Западе. Например, на Невском проспекте мы с мужем увидели огромные лимузины, какие не всегда встретишь даже в Нью-Йорке. Богатство бросается в глаза.

- Когда вы закончили сольную карьеру, не было сожаления?

- Нет, нет и снова нет! Я очень гордилась тем, что, когда заканчивала свою карьеру, критики в журналах писали: "Почему она уже уходит со сцены? У нее такой прекрасный голос! Она еще может долго петь". К тому же я понимала, что не могу конкурировать с молодежью. Директор Венской Оперы однажды сказал, что Криста Людвиг - единственная певица, которая ушла со сцены таким образом. Кроме того, моему мужу, режиссеру Метрополитен Опера Поль-Эмилю Дейберу, моя мама, певица Евгения Безалла-Людвиг, говорила, чтобы он следил за моим состоянием, за тем, чтобы я не застревала долго на одной партии и чтобы он вовремя "увел" меня со сцены - не прозевал момент, когда мне нужно сказать, чтобы я перестала петь. К слову, мы с мужем завершили свои карьеры примерно в одно и то же время, чему были невероятно рады.

- Все это говорит о вашей силе воли и в известной степени мужестве.

- Никакого мужества! Полстолетия оперное пение было моей профессией! Первый ангажемент я получила в семнадцать лет - сразу после войны. И наконец, я с этим закончила.

- Чем стали заниматься дальше?

- Варить, читать, раскладывать пасьянсы - я стала обычной женщиной. Муж шутит, считая, что закончив петь, я начала нормально разговаривать.

- А преподавательской деятельностью занимаетесь?

- Я не учительница пения и преподаю очень редко, когда ко мне приходят певцы, которым нужна помощь. Иногда даю мастер-классы. К сожалению, бывает и такое, что некоторым певцам или тем, кто хочет петь, я иногда говорю, что им лучше закончить с этим делом.

- Вы - одна из редких певиц, в репертуаре которой были и колоратурные партии Моцарта, и тяжелые партии Верди, и сразу несколько главных партий в операх Вагнера. Как удавалось петь такие контрастные партии?

- Мне нравится в жизни преодолевать препятствия. Да и не каждое утро я просыпалась как сопрано - иногда как альт. В начале карьеры, например, у меня было не сопрано, а меццо-сопрано - верхнего регистра не было совсем. Но все эти роли в штанах, которые мне приходилось петь, - как, например, в "Фиделио" Бетховена - я в конце концов возненавидела: в эти периоды я не могла съесть ничего лишнего. Да и понятно было, что в сорок лет не споешь партию юного Керубино, о котором в "Свадьбе Фигаро" Моцарта говорится, что ему семнадцать лет и два месяца. Кроме того, мне казалось скучно петь одно и то же. Голос ведь все время меняется. Каждую свою партию я пела в определенное время и всегда знала, когда нужно с ней закончить, чтобы не затянуть.

- Вы больше не возвращались к однажды спетому?

- Нет, всегда находила что-нибудь новое: то, что подходило моему возрасту и голосу.

- И каким получилось движение?

- От ангела в "Рождественской оратории" Баха, которого я спела в семнадцать лет, до пожилой Клитемнестры в "Электре" Штрауса. Если честно, я не очень серьезно отношусь к опере. Просто опера была моей профессией. Есть несколько опер, которые я очень люблю, но в основном - за их тексты.

- Тексты музыкальные или тексты либретто?

- Я говорю про либретто. Например, тексты Гуго фон Гофмансталя в операх Штрауса или тексты Вагнера в его операх - фантастические тексты. А что творится в итальянских операх? Сплошные "O sole mio", "O Dio mio", "Dove sono" - это я не воспринимаю серьезно. Впрочем, в итальянской опере "Отелло" Верди хорошее либретто.

- Со времен вашей молодости картинка оперы сильно изменилась. В какую сторону мутирует опера?

- В Зальцбурге на фестивале этого года была постановка "Вольного стрелка", где события происходили в бетонном бункере. Такова разница между современным "прочтением" и классикой. Кстати, по телевидению мне иногда попадаются классические постановки русской оперы с роскошными историческими декорациями и костюмами, которые мне очень нравятся.

- В последнее время много ругают оперных режиссеров в Германии.

- А как еще можно относиться к тому, когда в "Кавалере розы" вдруг видишь голого мужчину, пробегающего через всю сцену по комнате, которая представлена как бордель. Такие вещи происходят, и мне непонятно почему. Впрочем, тот эпизод мне показался смешным, но супруг был в ужасе. Совсем недавно он рассказывал мне, что прочитал в известной французской газете "Нувель обсерватер" статью под названием "Убийцы театра", где речь шла как раз о режиссерах.

- В ваше время более важную роль играла фигура дирижера.

- Да, дирижер приглашал певцов и только после этого приходил режиссер. Сегодня сначала приходит режиссер, потом, может быть, дирижер.

- И место певца в общей иерархии тоже изменилось?

- Сегодня у некоторых людей появилось очень много денег, которые помогают сделать избранным певцам отличную карьеру. Так происходит, например, в случае с Анной Нетребко. Даже у Каллас не было такого количества денег.

- То есть в случае с бешеной популярностью Нетребко вы чувствуете какой-то подвох?

- Нет-нет, в том-то и дело, что она и поет хорошо, и красива, и хорошая актриса. Кстати, на конкурсе Елены Образцовой я видела и слышала четыре-пять молодых певиц-"Нетребко", которые лет на десять моложе знаменитой дивы. Не могу не сказать и то, что меня поразило изобилие превосходных голосов на этом конкурсе.

- Что делать остальным певцам, поющим, по крайней мере, не хуже?

- Не знаю. Но понимаю, что мало у кого есть такие возможности. Совершенно ясно, что огромных денег стоит реклама. За рекламу питьевой воды или украшений, например, компании "Шопар", в которых участвует Анна Нетребко, она получает полтора миллиона евро. Очень мила - ничего нельзя против нее сказать. Есть, например, превосходная, очень хорошая меццо-сопрано из Латвии Элина Гаранча. Она не менее красива, талантлива, но у нее нет таких возможностей. Я помню в Баден-Бадене был гала-концерт, заявленный как "Нетребко&Co", где среди прочих выступала и Гаранча.

- Во времена вашей молодости были подобные кампании?

- Нет, то, что происходит сейчас, не идет ни в какое сравнение с тем, что было в наше время.

- По-вашему, слава некоторых певцов не соответствует рекламным кампаниям?

- Я так не думаю, но ожидание оказывается настолько сильным, люди попросту начинают верить в заоблачные чудеса, а на сцену в конце концов выходит обыкновенный человек. Каллас пока что не появилась. Она ведь не пела в России?

- Нет, но мы знаем ее по видео- и аудиозаписям.

- Ну что вы, в записи ее голос не выражает того, что было наяву, той харизмы, с какой она выходила на сцену.

- Что вы чувствовали, когда слушали Каллас?

- Мне достаточно было того, когда она начинала петь речитатив Беллини, неважно, в какой его опере, - я начинала плакать. Вся трагедия ее жизни, судьба выражались в ее голосе. Совсем недавно в магазине дисков мы отыскали запись Шаляпина - три версии его знаменитой сцены из "Бориса Годунова". Так вот его пение - это тот же феномен, что и в случае с Каллас. Достаточно услышать одну фразу Бориса в исполнении Шаляпина, и мурашки идут по коже. И это при том, что запись была с неизбежным скрипом. Мы плакали. Моя мама слышала живого Шаляпина в Берлине и была под сильным впечатлением. В этом есть момент необъяснимого. Но настоящее пение и должно идти к сердцу. Когда-то сердце Гете размягчилось, когда в опере он услышал историю Орфея, возвратившего своим пением Эвридику. Голос - это не инструмент, но то, что есть в нас, - человеческое. И немного от интеллекта. Но в основном это чувство, душа, сердце. Помнить про голосовые связки, конечно, тоже нужно, но человеческое важнее.

- Вы сказали, что новой Каллас не появилось. Значит ли это, что вы скептически смотрите на молодое поколение певцов?

- Нет, совсем нет. Найти новую Каллас - все равно что найти новое чудо. Сейчас другое время. И может быть, у нее сегодня и не было бы успеха. Ведь начался уже XXI век.

- Вы прекрасно выглядите. В чем секрет такой молодости?

- В счастливом браке.

- И только?!

- Еще в моей необыкновенно милой семье: сыне, его жене и внуке.