Поль Робсон был великим певцом и великим человеком.
* * *
Интересно, какого он был роста,на снимке он возвышается над всеми на полметра...
* * *
Спасибо за записи.
Насколько мне помнится, он дал концерт в Москве где-то году в 56-57, его транслировали по радио. Могу предположить, что эта запись не сохранилась, поскольку он исполнил тогда несколько песен наперекор вкусу властей...

Спасибо.
И тут он имеет смелость спеть "Песню еврейского гетто"...

Спасибо! Это замечательно!

спасибо) замечательный бас! таких больше не было и нету.

О Поле Робсоне можно прочитать в книге В.А. Катаняна «Лоскутное одеяло».
Вот цитата из этой книги.
Оказалось, что Робсон-младший отлично помнит взволнованный рассказ отца, вернувшегося из Москвы в том далеком 1949 году. Но ни Галкин, ни Матусовский (а за ними и я в своем мемуаре) не могли знать о том, как на самом деле протекала встреча, что поведал певец сыну, и честно написали лишь о рассказе Ицика Фефера Галкину в тюремной больнице – не лучшем месте для откровенной беседы двух узников.
"Отец взял с меня клятву, что я никому не скажу ни слова, - объяснил мне Робсон-сын, - иначе это может дойти до Москвы, и тогда уж наверняка Феферу не снести головы. Дело в том, что отец, конечно, поразился исхудавшему, испуганному своему гостю, который присел на краешек стула. Как только они остались одни, Фефер указал на люстру и завитушки потолка, и отец понял, что тот имеет в виду подслушивающие устройства - как-никак Робсон был не впервые в СССР. Он спросил, как произошла катастрофа, в которой погиб Михоэлс, тот отвечал, что не знает, а на самом деле молча приставил палец к виску и как бы нажал курок. На клочке бумаги Фефер написал "Михоэлса убил Сталин". Отец
был потрясен, но, "играя на микрофон", стал спрашивать Фефера о его работе и семье, на что тот отвечал, что все в порядке, а на пальцах показал решетку... Отец, чтоб унять волнение, что-то рассказал и спросил, готовит ли он сейчас какую-либо книгу, на что тот ответил невнятно (для микрофона), а рукой показал петлю вокруг шеи... Отец стал его угощать фруктами, что стояли на столе, и написал: "Как вам помочь?" и "Что можно сделать?", на что тот помотал головой и ответил: "Спасибо, груша очень вкусная" или что-то в этом роде, разорвал бумажку и спросил, где туалет. Там он спустил обрывки в унитаз. Вскоре он сказал, что его мучит мигрень, попросил прощения за краткий визит - и отец проводил его до лифта. Вот как это было на самом деле.
Робсон, увидев наяву, что происходит, страшно нервничал, был в шоке. Но его ждал огромный зал и за ним уже пришли (это был я. - В.К.), чтобы ехать на концерт. Отец никому не говорил об этом свидании, опасаясь повредить заключенным и оставшимся их семьям. Я это рассказываю тебе потому, что сейчас об этом можно говорить. Года два назад, когда Тристан Делл из фирмы U.S.S.U. работал над диском с песнями Робсона, я немного коснулся этой темы в аннотации, но у вас, кажется, не продают диск и аннотация не переведена, поэтому никто не знает, как на самом деле проходила встреча с заключенным в отеле "Москва"".
Но на этом рассказ Поля-младшего не кончился, и компакт-диск, который сейчас выпустили в Нью-Йорке к 100-летию певца, имеет к этому рассказу прямое отношение. На другой день после описанного свидания, 14 июня, у Робсона был концерт в зале Чайковского. Он пел на семи языках и каждую песню предварял небольшим вступлением на русском - публика смеялась, аплодировала, ибо Робсон необыкновенно умел находить контакт с залом. Концерт кончался песней "Ol' Мan River"; и, спев ее, Робсон, чтобы остановить аплодисменты, вышел к рампе, поднял руку и сказал, что споет еще одну песню, которую он посвящает памяти своего дорогого друга Соломона Михоэлса, ранняя смерть которого глубоко его потрясла. Зал замер. Далее он рассказал о глубоких культурных связях американской и советской еврейских общин, о неумирающем языке идиш, на котором он споет песню еврейских партизан "Не говори никогда", боровшихся с фашистами в Варшавском гетто. "Этой песне меня научил один из выживших в гетто, и там есть такие сло-ва: "Не говори никогда, что ты дошел до конца, не верь, когда мрачные небеса предсказывают тебе горькую участь, твердо надейся, что наступит час, о котором ты мечтаешь, и не теряй надежду никогда, не теряй никогда!"
Не следует забывать о кампании космополитизма, бушевавшей в стране, и что Лубянка вела дела участников недавно разгромленного Еврейского антифашистского комитета. Публика сидела в глубокой тишине, пока одна молодая женщина не вскочила и не начала аплодировать. За ней поднялся весь зал, и Робсон долго не мог начать петь.
Когда в Москве, работая над серией "Великие музыканты мира", американцы разыскали запись концерта, который тогда транслировался по всей стране, они не услышали ни одного слова, сказанного Робсоном о Михоэлсе и о содержании песни Варшавского гетто. Сталинская цензура тогда же вырезала всю его вступительную речь. Но песня "Не говори никогда", к счастью, сохранилась, и американские газеты называют ее "самой крупной жемчужиной в короне этого компакт-диска".

Концерт совсем другое дело, чем студийные записи а какие шутки!!!

Ольга, большое Вам спасибо за замечательный комментарий.