Рекламные эскапады, сенсационные декларации, шумные конфликты с организаторами концертов - таковы обстоятельства, сопровождавшие стремительное восхождение новой яркой звезды - Иво Погорелича. Обстоятельства настораживающие. И тем не менее, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что уже сейчас молодой югославский артист занимает одно из самых заметных мест среди артистов своего поколения. Столь же неоспоримы и его "стартовые" достоинства - отличные природные данные, солидная профессиональная подготовка.

Погорелич родился в Белграде в музыкальной семье. Шестилетним его привели к известному критику, который поставил диагноз: "Исключительный талант, феноменальная музыкальность! Может стать большим пианистом, если сумеет пробиться на большую эстраду". Спустя некоторое время игру Иво услышал советский педагог Е. Тимакин, также оценивший его талант. Вскоре мальчик отправляется в Москву, где занимается сначала у В. Горностаевой, а затем у Е. Малинина. Занятия эти продолжались около десяти лет, и за это время о Погореличе мало кто слышал даже на родине, хотя в ту пору он легко занял первое место сначала на традиционном конкурсе молодых музыкантов в Загребе, а затем на крупных международных соревнованиях в Терни (1978) и Монреале (1980). Но куда больше известности принесли ему не эти победы (на которые, впрочем, обратили внимание специалисты), а... неудача на юбилейном Шопеновском конкурсе в Варшаве 1980 года. Погорелич не был допущен к финалу: в вину ему поставили слишком вольное обращение с авторским текстом. Это вызывало бурные протесты слушателей и прессы, разногласия в жюри, получило широкий мировой резонанс. Погорелич стал настоящим любимцем публики, газеты признали его "самым спорным пианистом за всю послевоенную историю конкурса". В результате посыпались приглашения со всех концов света.

С тех пор известность Погорелича неуклонно росла. Он совершил несколько больших турне по Европе, Америке, Азии, участвовал в ряде фестивалей. Писали, что после его выступления в "Карнеги-холле" Владимир Горовиц якобы сказал: "Теперь я могу спокойно умереть: родился новый большой мастер фортепиано" (достоверность этих слов никто не подтвердил). Игра артиста и сейчас вызывает бурные споры: одни обвиняют его в манерности, субъективизме, неоправданных крайностях, другие считают, что все это перевешивается увлеченностью, самобытностью, стихийным темпераментом. Критик "Нью-Йорк таймс" Д. Хенан считает, что пианист "делает все, чтобы непременно показаться необычным". Рецензент "Нью-Йорк пост" X. Джонсон констатировала: "Без сомнения Погорелич - значительная личность, полная убежденности и способная сказать нечто свое, но насколько значительным будет то, что он скажет, пока неясно". Не дают ответа на этот вопрос и первые пластинки пианиста: если в трактовке Шопена, Скарлатти, Равеля, можно обнаружить немало интересных деталей и красок, то для сонат Бетховена пианисту явно недостает чувства формы, самоконтроля.

Однако волна интереса к этому артисту не спадает. Его выступления на родине собирают аудиторию, которой могут позавидовать звезды поп-музыки. Погорелич, например, стал первым артистом, которому удалось дважды подряд собрать полный зал белградского "Сава-центра", вмещающий более 4 тысяч зрителей. Правда, кое-кто с иронией говорит об "истерии вокруг имени Погорелича", но стоит прислушаться и к словам белградского композитора Н. Жанетича: "Этот молодой пианист пронес славу своей страны в Варшаве, Нью-Йорке, Лондоне, Париже вслед за такими корифеями оперной сцены, как 3. Кунц, М. Чангалович, Р. Бакочевич, Б. Цвеич. Его искусство привлекает молодежь: он пробудил в тысячах своих сверстников любовь к великим творениям музыкальных гениев".