16.6 МБ

БЕЛЫЕ ЦВЕТЫ

 

В очередной раз просматривая фотографии картин Владимира Иванива я вспомнил стихотворение японского поэта Ямабэ Акахито:

 

Я белые цветы

В саду тебе хотела показать.

Но выпал снег, –

И я узнать не в силах,

Где сливы цвет, где снега белизна…

 

Живопись Иванива по-настоящему «весенняя» – художник любит писать цветы, небо же на его картинах – почти всегда чистое и безмятежное.

Но весна – пора неспокойная: это пробуждение, движение, порыв. Как у Тютчева:

 

Ещё в полях белеет снег,

А воды уж весной шумят –

Бегут и будят сонный брег,

Бегут и блещут, и гласят…

 

Нет, таких настроений нет у Иванива. У него – почти всегда покой, почти всегда «непроницаемая ясность». Как в зимние дни! Вот почему я вспомнил Акахито.

Прежде, чем мы попытаемся разглядеть, что же за цветы на этот раз поставил в вазу художник, на них выпадает снег. Снег искрится, переливается на солнце – искрятся, переливаются краски – и уже не разобрать, «где сливы цвет, где снега белизна».

Иванив почти 30 лет прожил в Средней Азии. Более того – в древней столице Тимура – Самарканде. Здесь есть соблазн – переключиться на восточную тематику, заговорить в картинах на экзотическом наречии. «Да, я много раз писал Регистан, Шах-и-Зинда, виды Средней Азии. Но и в этих работах я остаюсь европейцем».

Что значит быть европейцем? Пожалуй, главное здесь – ощущать себя причастным к большим культурным традициям Западной Европы. Владимир Иванив много и охотно говорит о французских художниках конца XIX – первой половины XX века. «Любовь к французам мне привили в Луганском художественном училище. Всё началось с Ван Гога. Я раздобывал всю доступную литературу о нём, все его письма – несколько толстенных томов – я перечитал несколько раз. Я жил Ван Гогом. Но на нём, конечно, не зациклился. Я полюбил Боннара, Дерена, Матисса, они в чём-то мне дали толчок. Что касается Пикассо, то мне всё в нём интересно. Мне нравится его свобода».

Проследить стилистические первоистоки творчества Иванива не так просто. Да, он любит Рембрандта («живопись Рембрандта для меня – как музыка Баха»). Но великий голландец почти не повлиял на зрелые полотна Иванива. Хокусай? Но в японской гравюре главное – линия, а Иванив – колорист par excellence.

Да, безусловно, духовная родина художника – Франция. Французы всегда с удивительной легкостью сочетают традиционность с новизной. И ещё: «Когда я был в Париже, меня поразило – как непринуждённо работают там художники. Они не думают – актуально их творчество или нет, не ставят себе оценки. Они просто работают и получают от этого удовольствие. Наверное, недостаток наших художников в том, что они слишком тщательные, слишком усидчивые. А главное не это. В искусстве главное – искренность».

Можно без конца приводить высказывания Иванива. Разговоры с художником всегда интересны и увлекательны. Но всё-таки наиболее полно он высказывается в своих работах.

Каковы эти работы? В первую очередь, любая картина Иванива – это притча.

Среди его вещей нет картин-романов и картин-драм. Зритель не растеряется в потоке образов и аллюзий. Картину не надо изучать с путеводителем в руках. 

Иванив предпочитает намёки, короткие реплики, ненавязчивые подсказки. В конечном счёте, притча – это и есть намёк. «Я сказал, а вы уж понимайте так, как позволяет ваш жизненный опыт». Главное, не в том, сколько ты скажешь, слов может быть и очень мало. Главное: озвучить самое существенное, самое важное.

Иванив придерживается именно этого принципа в творчестве. И это отнюдь не приводит к непонятности, загадочности. Напротив: у картин Иванива не хочется говорить ни о чём. Просто становится радостно и легко.

Здесь травы только начинают расти, люди только учатся говорить. Земля ещё окутана туманом. Скоро должно произойти чудо. Его ожидают и внимательные подсолнухи, и по-детски доверчивая, грациозная Европа («Похищение Европы»). Всё в природе прислушивается к тишине. И в этой тишине начинаешь понимать самое главное, не умом постигая, а ощущая сердцем первоистоки бытия.

 

На полях, обращённых к востоку,

Мне видно, как блики сверкают

Восходящего солнца –

А назад оглянулся –

Удаляется месяц за горы…

                                   (Какиномото Хитомаро)