Теги: Египетские ночи, Мастерская П.Фоменко

А.Пушкина, В.Брюсова
Режиссёр П.Фоменко
В ролях П.Кутепова, П.Агуреева,  Н.Курдюбова, К.Бадалов, А.Щенников

Фоменко извлекает тексты для своих постановок из небытия. Создаёт их, сличая авторские черновики, сводя вместе фрагменты брошенных на полпути романов, подмечает сюжетные пересечения и мотивы, явившиеся в одном и повторённые затем совсем в другом сочинении. Он требует от своих актёров, чтобы они играли такие роли, как Тайная недоброжелательность, Поэтическое вдохновение или Светская молва, – не людей, то есть, а нематериальные субстанции. Он воссоздаёт необходимые аксессуары – сюртуки, платья, детали интерьера – с такой скрупулёзностью, что кажется, будто этот золотистый китайский халат, что надет на стихотворца Чарского, явился в спектакль прямо из гардероба Антона Дельвига; в таком тяжёлом, с расширенными плечами и суженной талией, платье, как у Зинаиды Вольской, можно видеть Наталью Гончарову на одном из акварельных портретов; а вон тот подсвечник наверняка стоял в гостиной Олениных.

Для создания "Египетских ночей" Фоменко потребовались: три неоконченных пушкинских наброска, одна незавершённая поэма, одна обрывающаяся на полуслове повесть, стихотворения разных лет и фрагменты поэмы Валерия Брюсова. Из них в театре сложили историю египетской царицы Клеопатры, которую рассказывает светским господам и дамам заезжий импровизатор – синьор Пиндемонти (Карэн Бадалов). Долговязый неаполитанец с орлиным носом и чёрными клоками волос так увлекает своим рассказом, что чопорные поначалу слушатели как под гипнозом вскакивают с мест и начинают участвовать в импровизации. Дама сомнительной репутации – Вольская (Полина Кутепова) – становится Клеопатрой. Эстет Вершнев (Илья Любимов) – её любовником Критоном. Генерал в отставке Соротхин (Алексей Колубков) – воином Флавием, а стихотворец Чарский (Андрей Щенников) – неким виртуозом всевозможных искусств, который может всё – даже положить стихи Пушкина на музыку Россини.

Фоменко объединяет этих явившихся из неоконченных романтических отрывков персонажей не только сюжетом о Клеопатре. С той же лёгкостью и мечтательностью, с какой эти светские дамы преображаются в античных героинь, Фоменко рассеивает вокруг них дух той эпохи, когда поэзия жила в каждой гостиной. Все его "импровизаторы" – люди пушкинского времени, их лица – лица обывателей 30-х годов девятнадцатого столетия. Поначалу кажется, что каждый из них говорит исключительно о своём и прислушивается к другим лишь из чувства приличия. "Поговорим о странностях любви?" – твердит Вольская. "Ах, Пушкин, Пушкин…" – вздыхает сочинитель Чарский. "А что вы думаете об условии Клеопатры?" – вопрошает юный Алексей Иванович. Но постепенно их голоса сливаются в одну, главную для Фоменко тему: как рождается поэзия, как находит на людей "такая дрянь" – вдохновение; как случается то сладостное забвение, которое позволяет отыскать живые слова для воплощения видений. Все герои "Египетских ночей" – отчасти сочинители. Пушкин не определил их судьбу, не закончил их истории, и вот они бродят в поисках продолжения своего сюжета и, как тот заезжий неаполитанец, задают публике темы для импровизаций. А Фоменко – по своему обыкновению – помог этим литературным призракам выбраться из небытия и дал их судьбам сбыться на сцене своего театра.
Майя Одина

699+699 мб

http://files.mail.ru/RQ5UCM

http://files.mail.ru/CAOGKU