Арнольд Шёнберг ПЕСНИ ГУРРЕ Поэтический
текст датского поэта Йенса Петера Якобсена в немецком переводе Роберта Арнольда
основывается на старинном датском сказании. Король Вальдемар Шестой Оттердат,
живший в 14 веке, тайно любил прелестную Тове. Королева Хельвига из ревности
велела ее убить. В замке, носившем название Гурре, король умер от тоски и горя.
По народной легенде каждую ночь призрачная дружина во главе с королем охотилась
в окрестных лесах. Кантата
состоит из трех неравных по размеру частей. Первая часть – история любви и смерти
в чередующихся монологах влюбленных – завершается изумительной по красоте
песней Лесной голубки, оплакивающей бедную Тове. Вторая часть – короткий
горестный монолог Вальдемара, бросающего упреки
Господу за несправедливость жизни. Третья по принципу контраста объединяет
монологи короля-призрака, грубоватые песни Крестьянина и гротескный монолог
юродивого Клауса Нара (т.е. дурака по-немецки), хоровые песни вассалов,
оркестровые эпизоды и мелодекламацию с участием чтеца (в записи Аббадо в партии
чтеца выступает актриса). Венчает кантату всеочищающий, мощный торжественный
финал – Гимн восходящему солнцу и красоте природы. Смотрите, солнце...Памятным музыкальным событием критики называют
концертное исполнение «Песен Гурре» Арнольда Шёнберга на Новой сцене Большого
театра. Сочинение это уже звучало в России – в Петербурге в сезоне 1927–28 гг.,
и спустя 75 лет несколько месяцев назад его впервые услышала Москва. Однако
московская премьера была особенной – ее украсил интернациональный состав
солистов, многие из которых заявили о себе на крупнейших оперных фестивалях
мира; маленькой сенсацией стало и участие звезды австрийского театра и кино
Клауса Марии Брандауэра, исполнителя главной роли в фильме «Мефисто» Иштвана
Сабо. Грандиозному опусу для солистов, хора и оркестра
продолжительностью более двух часов найдется немного аналогов, с ним может
сравниться разве что Восьмая симфония Густава Малера – «симфония тысяч». «Песни
Гурре» относятся к числу наиболее масштабных – и потому трудноосуществимых
шёнберговских замыслов. История его создания началась со скромного вокального
цикла с фортепианным сопровождением, написанного молодым композитором на слова
датского поэта Йенса Петера Якобсена в 1899 г. Год спустя возникла идея большой
оратории в трех частях с эпилогом, над которой Шёнберг работал с перерывами до
1903 г., так и не инструментовав до конца, поскольку был вынужден ради куска
хлеба отвлекаться на инструментовку оперетт. Возможно, оратория разделила бы
судьбу других незаконченных и оставленных опусов, если бы в 1911 г. друзья и
коллеги, восхищенные красотой музыки, не настояли на ее завершении. Первое
исполнение под руководством известного композитора и дирижера Франца Шрекера
состоялась в Вене в 1913 г., потребовав истинного подвижничества от всех его
участников. Исключительно большой состав – помимо пяти солистов и чтеца четыре
хора и оркестр вместе насчитывали более семисот пятидесяти человек – вынудил к
созданию специального фонда, гарантировавшего финансовую сторону предприятия.
Венская премьера вылилась в небывалый триумф, заставивший умолкнуть даже самых
злобных хулителей Шёнберга. Но композитор не мог скрыть своей горечи: ведь ему
рукоплескала та самая венская публика, что свистела и шикала на других его
концертах, встречая в штыки почти каждое новое сочинение. Была и еще одна
причина: «Песни Гурре», плоть от плоти эпохи конца столетия, проникнутые
неиссякаемым буйством жизненных сил, соединившие дух вангнеровского величия с
непоколебимым оптимизмом бетховенского «Обнимитесь, миллионы» («Ода к радости»
Шиллера в финале Девятой симфонии), могли показаться чудовищно несвоевременными
в апокалиптической атмосфере экспрессионизма предвоенных лет, а сам композитор,
обратившись к атональному письму и будучи автором знаменитого цикла мелодрам
«Лунный Пьеро», названного Стравинским «солнечным сплетением» музыки XX века,
более всего боялся упреков в том, что оставил завоеванные позиции и вернулся к
идеалам века XIX, по выражению Стефана Цвейга, «золотого века устойчивости». Но
проницательных слушателей не так-то легко было ввести в заблуждение. Венский
архитектор и горячий сторонник Шёнберга Адольф Лоос произнес тогда знаменитые
слова: «Крокодилы видят человеческий эмбрион и говорят: это крокодил. Люди
видят тот же самый эмбрион и говорят: это человек. О «Песнях Гурре» крокодилы
говорят: это Рихард Вагнер. Но люди после первых же трех тактов чувствуют
неслыханно новое и говорят: это Арнольд Шёнберг». Сочинение действительно кажется сотканным из
противоречий: интимно-лирическое приобретает здесь вселенские масштабы, а грандиозность
стремится к камерной детализации. Эклектика заложена уже в самом тексте,
основанном на древнем скандинавском эпосе. История любви короля Вальдемара к
Тове, которая обрывается потерей возлюбленной (она убита по приказу мстительной
королевы Хельвиги), многократно интерпретированный романтиками миф о дикой
охоте, согласно которому мертвецы, чьи души не нашли успокоения, встают из
гробов и странствуют по миру, языческое предание о ночи Ивана Купалы, когда
природа достигает наивысшего расцвета, – все это соединяется в действии,
происходящем в течение одной ночи и заключенном в величественную
пантеистическую раму: начальной картине вечернего заката отвечает
заключительный хор «Смотрите, солнце». Всесилие и нерушимость установленного
природного порядка образует не фон, но незыблемое основание, на котором
покоится все происходящее. Музыка вносит в эту эклектику свою неповторимую
ноту: сецессионистская орнаментика оркестрового вступления (зачарованного
созерцания природы) сменяется вагнеровским любовным томлением, мрачная
фантастика «дикой охоты» соседствует с малеровским гротеском куплетов шута
Клауса, а рафинированная мелодрама, где изысканная в своих неповторимых речевых
изгибах партия рассказчика созвучна филиграни прозрачного и словно бы
невесомого оркестра, подводит к гимнически-торжественному тутти заключительного
хора. Впрочем, Шёнберг и не скрывал того, что, вернувшись к партитуре спустя
десятилетие, не стремился «попасть» в свой прежний стиль – стилевые разломы
придают сочинению особый шарм, делая его летописцем творческой эволюции автора.
Юлия Векслер, кандидат искусствоведения
ЯнТороп,
1858-1928, Голландия Turningt in on Oneself
ЯнТороп Oceanide
ЯнТороп Fatality 1893
ЯнТороп Desire and Gratification
ЯнТороп Religion
ЯнТороп Sacred music
ЯнТороп Vision
ЯнТороп The Rodeurs
|