Античная культура всегда была важна для французов, начиная от классиков и кончая импрессионистами (вспомните Фавна Дебюсси и Дафниса Равеля). Молодые композиторы из "Шестёрки" в своих первых сочинениях преподносили античность в эспрессионисткой трактовке. Дариюс Мийо взял французские стихи Поля Клоделя, навеянные образами 'Орестеи' Эсхила и в 1919 году создал такое произведение "Хоэфоры" (Les Choephores). "Хоэфоры" сочетают черты оратории, оперы и драматического действия: на сцене кроме певцов заняты драматические актёры, а в музыке ведущее место принадлежит хору. Язык сочинения необычен: автор сохранил традиционную тональную систему, но в гармонии встречается много резких и сложных оборотов. Стремясь передать дух античной трагедии, Мийо применил интереснейший приём хоровой декламации: хор произносит текст на фоне звучания ансамбля ударных инструментов, и музыка выразительно подчёркивает ритмику стихов.

Признанный классик Альбер Руссель не отставал в своих творческих исканиях от молодых французских композиторов - многое из последних тенденций авангарда проникает и в его произведения. После смерти Эрика Сати практически вся французская «Шестёрка» испытывает на себе влияние личности и творчества Русселя, в особенности - Артюр Онеггер. В 1929-30 году по заказу Сергея Кусевицкого Руссель пишет свою Третью Симфонию для празднования юбилея Бостонского оркестра. Это одна из сильнейших его вещей, полная силы, энергии, остроты и драматизма. Отзывы критики были почти единодушны: Руссель предложил истинно новаторское и одновременно классически стройное произведение. Третья симфония буквально поражает динамизмом, волевой силой и выпуклой рельефностью тематического материала. Вместе с тем она истинно по классически сжата и уравновешена во всех своих частях.

О своих сочинениях раскажет сам Артюр Онеггер:
"(интервьюер) Можете ли вы сообщить нам что-нибудь о вашем «Пасифик»? Все утверждают, что якобы в этом произведении вам вздумалось изобразить, как паровоз марки «Пасифик № 231» отправляется в путь и, набирая постепенно скорость, мчится на всех парах.
А.О. Да, действительно, так утверждают многие. У меня, однако, не было такого замысла. На редкость большое число критиков описывало самым подробнейшим образом весь путь моего паровоза по безграничным просторам прерий. Право, было бы поистине бесчеловечной жестокостью разуверять их во всем этом. Но в процессе сочинения «Пасифик» я, признаюсь, руководствовался весьма отвлеченным замыслом вызвать впечатление такого ускорения движения, которое казалось бы сделанным с математической точностью, несмотря на то, что в это время его темп делался бы более медленным. С чисто музыкальной точки зрения у меня получи­лось нечто вроде обширной хоральной вариации, пронизанной насквозь контрапунктическими линиями в духе баховского стиля.
Ну, а название?
А.О. Первоначально я назвал пьесу «Симфоническое движение». Но, поразмыслив, счел его несколько бледным. Внезапно меня осенила романтическая идея и, закончив партитуру, я озаглавил ее «Пасифик № 231» — такова марка паровозов, которые должны вести за собою с огромной скоростью тяжеловесные составы.
Надеюсь, вы не собирались злоупотребить нашей доверчивостью?
А.О. О нет: мне только хотелось поэкспериментировать. Как вам уже известно, мной было написано три «Симфонических движения»: «Пасифик № 231», «Регби» и...
«Симфоническое движение № 3».
А.О. Да, у меня не хватило выдумки для третьего названия. Но примите к сведению, — пресса оказалась весьма щедрой на отзывы о «Пасифик» и «Регби». Даже некоторые весьма талантливые люди наполняли свои высокопрофессиональные статьи описаниями шума шатунов и лязга тормозов либо — овального мяча и возникающих вокруг него схваток центров нападения и т. д., и т. п. Все подобные образы служили темой для самых тщательных исследований. Но как сильно поплатилось за свое сухое, невыгодное название мое несчастное «Симфоническое движение № 3»! Лишь иногда ему уделяли несколько беглых и ни о чем не говорящих строк. Мораль здесь такова... Нет, лучше промолчу. Я ведь также был в свое время музыкальным критиком, и мне не подобает отзываться дурно о профессии, при помощи которой я добывал свой кусок хлеба!
Какого мнения вы о...
А.О. ... Нет, нет! Довольно! Готов охотно отвечать на все вопросы, связанные с одной основной проблемой, но и только. Вдумайтесь, ценой каких мучительных трудов дается композитору создание его произведений, и в воздаяние за это освободите нас, по меньшей мере, от обязанностей выносить им приговор!"

 

Леонард Бернстайн и Нью-Йоркский Филармонический оркестр играют несколько сочинений, считающихся выдающимися образцами французского экспрессионизма 20х годов. Дирижёрский стиль Бернстайна - напористый и взвинченный, вполне соответствует этой экспрессивной музыке. Запись 1961

 

             Leonard Bernstein, New York Philharmonic
                          Milhaud / Roussel / Honegger
                      http://s002.radikal.ru/i199/1005/99/ec9bdb6ee176.jpg