http://files.mail.ru/34A818D9A4D04BB1A8C9B364925B9F17

https://cloud.mail.ru/public/ByKT/A3dPoTkB7

Вашему вниманию ключевые отрывки из книги.

Существует два способа закрыть разум. Первый – отрицание разумной возможности познания чего бы то ни было. Второй – отрицать реальность как нечто, что познать невозможно. Разум не может познать, или ничто не может быть познано. Каждого подхода достаточно для того, чтобы сделать реальность нерелевантной. В суннитском исламе, оба подхода были взяты на вооружение

Название этой книги может показаться возмутительным - оно обвиняет целую цивилизацию в том, что она ментально закрылась, забыла о разуме и философии. Я, тем не менее, не подразумеваю, что закрылся разум каждого отдельного мусульманина, и я не утверждаю, что не существует открытых внешним влияниям вариаций ислама. Тем не менее, я верю в то, что суннитский мэйнстрим, выражающий принципы веры большинства, закрыл двери в реальность, и закрыл эти двери абсолютно. Свидетельств погружения в нереальность, к несчастью, более чем достаточно, и их в обилии предлагают сами мусульмане. Это отсечение от реальности в особенности верно в отношении специфического течения суннитского ислама, ашаритской школы, которая доминирует на арабском Ближнем Востоке ( присутствие которой весьма ощутимо в Пакистане и Южной Азии).

Великий мусульманский ученый 20-го века Фазлур Рахман сказал: "Люди, лишающие себя философии намеренно подвергают себя умственному истощению, основанному на невозможности приятия свежих идей, и совершают интеллектуальный суицид".

Эта книга детально описывает ужасающие последствия исламского интеллектуального суицида, а также возможности повторного открытия мусульманского разума – события, у которого будет множество последствий как для Запада, так и для самого исламского мира.

Интеллектуальный суицид произошел в момент деэллинизации ислама. Это случимлось в девятом веке, после того, как определенная идея Бога в исламе приняла окончательную форму. Борьба за определение места разума повлекла абсолютное несогласие в том, кто такой Бог. Каждая сторона в споре имела специфические предварительные представления о том, кем должен быть Бог, подтверждая это определенными цитатами или толкованием Корана. На одной стороне был Бог – Воля и Власть, на другой – Бог – Справедливость и Рациональность. Вопрос стоял так: Как разум должен отнестись к Божьему откровению? Может ли разум занять какую-то позицию в отношении этого откровения, или же разум остается за рамками откровения? И, возможно, более важно, может ли разум познать истину?

Мухаммед не был теологом. Это было задачей его последователей развить концепцию Бога, которая содержится, и прямо, и косвенно, в Коране. Они делали это в соответствии с различными нуждами, возникавшими внутри ислама, и, также, в качестве реакции на идеи и религии покоренных исламом цивилизаций. Каждая монотеистическая религия сталкивается с подобным вызовом. Наша задача – показать, как эти извечные проблемы были решены суннитским исламом, и как результат решительно повлиял на ту форму, которую сегодня имеет мусульманское общество.

Существует два способа закрыть разум. Первый – отрицание разумной возможности познания чего бы то ни было. Второй – отрицать реальность как нечто, что познать невозможно. Разум не может познать, или ничто не может быть познано. Каждого подхода достаточно для того, чтобы сделать реальность нерелевантной. В суннитском исламе, оба подхода были взяты на вооружение ашаритской школой. Вследствие этого, между человеческим разумом и реальностью, и, более важно, между человеческим разумом и концепцией Бога открылась трещина. Фатальное разъединение Творца и разума его творения – главный источник бесчисленных бед суннитского ислама. Это раздвоение, происходящее не из Корана, но из ранней исламской теологии, в конечном итоге привело к закрытию исламского разума.

Коран сам по себе не отрицает причинно-следственную связь, несмотря на то, что Коран объясняет большинство событий в качестве прямого исполнения воли Аллаха. Но, конце концов, Ветхий Завет рассказывает свою историю с тем же ударением на действия Бога, что не мешает христианам и евреям верить в причинно-следственную связь. Ашаритская теология, в том виде как она развилась в 9-12 веках, превращает это в проблему для современного ислама, из-за, того, что, грубо говоря, отрицание причинности превратилось в суннитскую догму и стало частью арабской культуры.

Закрытие исламского разума создало современный кризис и исламистский терроризм является лишь одной из его манифестаций. Проблема, однако, гораздо шире и глубже. Она включает в себя потерю исламом науки и перспективы самостоятельного развития демократического конституционного правительства. Это ключ к таким головоломкам, как ответы на следующие вопросы: почему арабский мир находится в нижних строках практически всех рейтингов человеческого развития, почему научное исследование в нем угасает, почему в Испании за год переводят за год больше книг, чем во всем арабском мире за последние тысячу лет, почему в Саудовской Аравии не верят в то, что человек высаживался на Луну, и почему мусульманская пресса называет природные бедствия, вроде урагана Катарина, возмездием Аллаха. Без понимания этой истории невозможно понять то, что происходит в мусульманском мире сейчас, и нельзя увидеть потенциальных тропинок возрождения. Это также поможет ответить на следующие вопросы: являются ли идеи, вдохновлявшие террористов 9/11, убийц в Лондоне, Мадриде и Мумбаи чем то новым, или лишь возрождением прошлого? Сколько в них ислама и сколько в них исламизма? Является ли исламизм деформацией, искажением ислама? Если это так, откуда пришла подобная деформация и почему ислам восприимчив к подобному роду деформациям?

Эта книга основана , главным образом, на цитировании первоисточников. Для тех, кто не знаком с исламской теологией это –шокирующий материал. Радикальный волюнтаризм (Бог, как абсолютная воля) и окказионализм (отсутствие причины и результата в естественном порядке вещей) которыми отличается суннитский ислам, невозможно найти в творениях западных философов после 18-го века и трактатов Дэвида Юма.

Для слишком многих в исламском мире реальность превратилась в неприемлемую из-за работ забытых теологов 9-12 веков. Причины этого необходимо уяснить, с тем, чтобы не питать беспочвенных надежд, и найти правильную тропу выздоровления. Многие мусульмане осознали это. В "Открытии заново мусульманского разума" лидирующий индийский реформист Рашид Шаз пишет: "Те, кто хочет начать все сначала, должны сначала принять фундаментальный факт – традиционный способ мышления ведет в никуда. Новый мусульманский разум – это минимум, с которого необходимо начинать. Без реактивации наших мозгов мы даже не сможем осознать природу и масштаб наших проблем"


Эллинизация мусульманского разума

Ислам столкнулся с греческим образом мышления в своих византийских и сасанидских владениях. Как точно влияли новые идеи на завоевателей, не ясно. Ясно то, что огромные территории бывшей Византийской империи были населены преимущественно христианами, и христианские философы издавна пользовались греческими принципами. Основы того, что было принято называть "интеллектуальными науками”, включали в себя логику и философию, а также естественные, медицинские, инженерные и математические дисциплины.

Значительная часть греческих работ была переведена христианами на арамейский. Поскольку арабы со всеми этими предметами были абсолютно незнакомы, они называли их "вторгающиеся науки”. Первоначальный интерес мусульман к греческим наукам был чисто практический, и относился к медицине, математике, алхимии, естественным наукам и астрологии. Большинство специалистов в этих отраслях, однако, также были и учеными философами – и это означало, что мусульманский интерес постепенно распространился на философию и теологию. Мусульманам также было необходимо защитить свою веру перед лицом апологетов христианства, которые использовали в своей борьбе философские принципы. Некоторые христиане, принявшие ислам, были хорошо подготовлены к выполнению этой задачи благодаря своему знакомству с греческими науками. Для описания греческих концепций были созданы новые арабские слова. Философия открыла мусульманский разум так, как это никогда не случалось до этого – в духе свободного исследования и спекулятивного мышления. Именно на этом стыке произошла величайшая драма мусульманской интеллектуальной истории.

После столкновения с эллинизмом самым главным вызовом для ислама стал статус разума. Какова способность разума понять реальность? Можно ли рационально познать Бога? Как голос разума сочетается с откровением Корана? Предшествует ли разум вере? Было ли откровение направлено разуму? Может ли разум осознать моральные принципы, находящиеся вне рамок Корана? Что происходит в случае, когда Коран кажется неразумным? Можно ли вообще задавать подобные вопросы? Совместим ли ислам с чем бы то ни было, кроме самого себя?

Вокруг ответов на эти вопросы в 8-9 веках, во времена абассидского халифата разыгралось решительное сражение. На кону была свобода воли человека, его способность познавать посредством разума, и сама природа реальности и Бога. По завершении битвы, триумфальные победители постепенно искоренили философию и деэллинизировали мусульманский мир.


Первый бой: Кадар (способность человека к действию) и Джабр (судьба/принуждение)

Для западного человека легче понять проигравшую сторону – рациональных мусульманских теологов, представленных школой мутазилитов (обособленные, отделившиеся). Они боролись за первенство разума. Их появление в конце 8-го века необходимо рассматривать в контексте более ранней борьбы внутри ислама вокруг концепций предопределения и свободной воли. Обсуждение этих проблем, по существу, породило первые теологические дебаты в исламе. Предшественников мутазилитов называли кадария, кадаритами – от слова кадар (предопределение, и одновременно, мощь, власть). Кадариты утверждали что человеку дана свобода воли, из чего вытекает его ответственность за собственные действия. У человека есть власть над своими собственными действиями, над своим поведением, и потому есть моральная обязанность делать добро и не делать зла.

В противоположность кадаритам главным постулатом течения джабария (слепое поклонение) было всемогущество Бога, откуда вытекала абсолютная предопределение любого человеческого поступка Богом. Одно из имен Аллаха в Коране – аль-Джаббар – тот, кому никто не может противостоять. Только Бог может авторизовать любое действие и движение. Говорить и думать иначе – это значит связывать руки Бога и ограничивать его абсолютную свободу. С точки зрения джабарии, Господь принуждает человека действовать определенным образом точно также как он понуждает "дерево приносить плоды, реку течь, солнце – всходить и заходить”. Фазлур Рахман подвел итог данному спору следующим образом: "В глазах ортодокса, свобода человека означает ярмо для Бога”.

Как и в других теологических проблемах ислама, Коран предоставляет поддержку обеим сторонам спора, в то же время, хадис поддерживали джабарию. Британский историк ислама Альфред Гуилом пишет: "Ортодоксальная партия полагает, что Коран на ее стороне и предопределенность Богом абсолютна. Она опирается на традицию канонических книг, в которых не содержится ни одного высказывания Мухаммеда о свободе воле человека. Судьба человека зафиксирована в тот момент, когда он родился”.

Вот некоторые подтверждающие примеры из хадис:

"Два ангела посещают каждый зародыш в матке на 40-45 ночь после зачатия и вопрошают: О Аллах! Этот неверный или праведник? Потом они записывают ответ. Затем они спрашивают: О Аллах! Это женщина или мужчина? После этого записывают ответ. Они также записывают все будущие деяния, богатство, профессию и дату смерти. После этого они сворачивают пергамент, к которому потом уже ничего нельзя добавить и ничего нельзя убавить”.

"Аллах зафиксировал для каждого мужчины количество измен, которые он совершит, и потому обязан совершить”.


Поддерживающая подобные высказывания сура Корана звучит так: "И тому, кого Аллах хочет вести, он расширяет его грудь, чтобы в ней поместился ислам. И тому, кого Аллах хочет сбить с верного пути – он сжимает его грудь так, как будто тот карабкается на небеса”.

Кадариты противопоставляли этому следующие суры: "Если кто бы то ни было совершит злое дело, ему отплатится тем же, но если кто-то сделает доброе дело, будь то мужчина или женщина, он должен попасть в Парадиз” и "Скажи: Истина она от твоего владыки. Да пусть тот, кто хочет, верит, а тот кто нет – пусть отвергнет” и "Каждая душа получит то, что заслужила”.

Головоломка, созданная двумя этими противоположными позициями, суммирована в самом Коране: "Ежели Аллах того пожелает, он вас всех превратит в один народ. Но если он пожелает, одни пойдут неверным путем, а другие пойдут за ним, и каждый ответит за свои действия”.

Неясность Корана создавала пространство для спора, у которого в тот период были самые прикладные последствия. Омейяды, правившие в Дамаске, поддерживали джабарийскую доктрину, поскольку она снимала с них всякую ответственность за любую жестокость и несправедливость. Халиф Абд эль-Малик пригласил в свой дворец одного из соперников, Амр ибн Саида. Он обезглавил его и выкинул голову в толпу сторонников Саида со следующим комментарием: "Глава Правоверных убил вашего лидера, поскольку это было предписано декретом Аллаха”. Сторонники Саида после этого принесли клятву верности Саиду.

Не все, однако, соглашались с подобной интерпретацией действительности. Хасан аль-Басри на вопрос о том, законно ли Омейяды лью кровь правоверных ответствовал: ” Враги Аллаха лгут. Аллах не может быть нечестным посредником своих верных слуг. Аллах не может быть источником зла, но люди могут” Аль-Басри был учителем основателя школы мутазилитов, Васила ибн Ата.

В 750 Абассиды свергли Омейядов, вместе с их доктриной предопределения. У Абассидов были причины принять учение мутазилитов – наследников кадаритов. Мутазилиты , как и кадариты, считали , что без ответственности человека за его поступки справедливость Господня недостижима. Чтобы человек мог быть отвечать за свои поступки, он должен быть свободным. Политические последствия подобной доктрины импонировали Аббасидам, целью которых было ограничить влияние улема (исламских ученых-законоведов), чья монополия на толкование Корана давала им большое влияние. Взойдя на престол, халиф аль-Мамун провозгласил себя имамом, и назначил шиита своим наследником. Подобные действия ясно демонстрировали, что он не только претендовал на право толкования исламской традиции, но даже на право ее изменения. Мутазилитская теория о свободе человека также означало свободу истолкования священных текстов – и это усиливало аль-Мамуна.

Подобная свобода интерпретации основывалась на шокирующей для ортодокса вере мутазилитов в то, что Коран был создан – в определенный момент времени. Стандартная ортодоксальная доктрина декларирует, что Коран был несотворен и сосуществовал вечно с Аллахом. В случае, если Коран превращается в предмет рационального анализа, он более не находится в эксклюзивном ведении улема. Несотворенный Коран, с другой стороны, не мог позволить подобную свободу интерпретации. Халиф аль-Мамун понимал, что учение о созданном Коране улучшит его авторитет и подорвет улема – и потому спонсировал мутазилитов.


Вторая схватка: Акль (Разум) против Накль (Традиционная вера)

Мутазилиты создали первую развитую теологическую школу ислама. Они говорили о приоритете морали, о способности разума познать мораль, о доброте и справедливости Бога и о необходимости свободы воли человека. Они представляли собой начало эллинизации исламского мышления, и на очень базовом уровне, применяли аристотелевские и сократовские концепции о том, что разум может познавать природу и вещи, и иметь о них определенное мнение. Их постулатом было утверждение о том, что душа человека "добра” изначально, и потому добро универсально.

Одна из проблем аккуратной оценки того, что думали и делали мутазилиты заключается в том, что в исламе принято сжигать книжки проигравшей стороны. Потому, до начала 50-х годов о мутазилитах было известно из писаний их противников (некоторые, ради того, чтобы подорвать это учение, описывали его с чрезвычайной скрупулезностью, лучшим примером является аль-Газали). В начале 50-х, однако, египетские историки обнаружили большое количество сохранившихся текстов одного из мутазилитских философов, Абд эль-Джаббара.

Учение сводилось к пяти принципам:
Тавхид – единство Бога – с точки зрения мутазилитов, множество атрибутов, присвоенных Богу традиционалистами, компрометируют принцип единства Бога. Васил ибн Ата писал: "Тот, кто утверждает, что наряду с Богом существует вечное качество, верит в двух богов”. Это было прямым обвинением оппонентов в политеизме, и политеизм есть самый страшный грех в исламе.

Божественная справедливость

Обещание и угроза – мутазилиты верили в то, что Бог обязан держать свое слов и наказывать зло

Промежуточная позиция – (мусульманин, совершивший большие грехи, не является праведником и занимает промежуточное положение между верой и неверием)

Обязанность творить добро и запрет на творение зла

Аль-Джаббар в своих трудах пишет о концепции Бога, как первопричины. Обозревая вселенную, человек приходит к выводу, что ничто в мире не совершается само по себе, и все имеет свои причины. Отсюда, разум человека подталкивает его необходимости существования Творца, беспричинной первопричины, В противном случае человек оказывается в ловушке бесконечной регрессии зависящих друг от друга причин, что (прежде всего, с точки зрения апологетов христианства) является логически невозможным. Другими словами, Бог не создает и делает все прямым действием. Не Бог причина того, что камень падает, но гравитация. Бог дает своим творениям некую степень автономии, которая имеет свой собственный набор правил. Бог создает каждую вещь вместе со свойствами, в соответствии с которыми она будет себя вести. Камень, лишенный поддержки всегда будет падать. Эти природные законы потому не являются диктатом главнокомандующего вселенной, но выражением его сути. В то же время, это не отменяет способности Бога превзойти законы природы – в этом случае происходит чудо.


Свою защиту разума мутазилиты поддерживали ссылками на несколько сур из Корана, наиболее известной из которых является Сура Корова :” Поистине, в создании небес и тверди,
И в смене (мрака) ночи (светом) дня,
И в кораблях, пересекающих моря по нуждам человека,
В дожде, что льет Аллах с небес
И им живит поникшую от смерти землю,
Во всякой живности, что Он рассеял по земле,
В движении и смене ветров,
Что облака меж небом и землей
Как слуг своих перегоняют, -
Поистине, здесь кроются знамения для тех, кто разумеет”.

Таким образом, тренировка разума создает возможность откровения. Фактически, разум осознает необходимость подобного откровения, и видит необходимость откровения для того, чтобы Бог вел человека по верному пути. Здесь мутазилиты опять могли сослаться на Коран: "Аллах должен указать верный путь”.

Более того, откровение лишь открывает – само по себе оно не делает вещи плохими или хорошими. Аль-Джаббар пишет: "Познание Бога возможно лишь благодаря рациональному размышлению, ибо мы не можем знать, что Он правдив, и мы не можем подтвердить аутентичность Корана, сунны и традиций”. Принципы, вступающие с противоречие с Книгой Бога должны интерпретироваться в соответствии с рациональным доказательством и рассматриваться метафорически и здраво. Таким образом, мутазилиты решили неудобную проблему антропоморфизма Бога в Коране – в тех сурах, где говорится о божьих "руках”, глазах” и т.п. Традиционалисты были загнаны в ловушку своим буквальным толкованием Корана, которые противоречили учению о бестелесности Бога.

Согласно традиционалистам, любое противоречие в Коране должно быть принято без лишних вопросов. Так, основатель одной из главных четырех школ исламской юриспруденции, Малик ибн Анас "решил” проблему антропоморфизма Аллаха, восседающего на троне: "Сидение известно, способ неизвестен. Вера есть обязанность, а вопросы есть ересь”.

Вера мутазилитов в возможность познания физической реальности основывалась на принципе теодиции (богооправдания) : Господь не может обманывать свои творения путем создания иррациональной Вселенной. Другими словами, не рациональные действия противоречат природе Бога. Мутализиты верили в то, что Бог действовал с целью и эта цель разумна и познаваема. Человек, в качестве участника вечного миропорядка, имеет роль, кроме получателя откровения, – он может различать добро и зло, справедливость и несправедливость. Разум может делать различие между добром и злом потому, что стандарты добра и зла существуют объективно. Моральный характер поступков внутренне встроен в них, и потому человек в состоянии познать их только с помощью разума.

Одним из следствий подобной линии мышления была вера в то, что Бог подчиняется своим собственным законам справедливости. Он не может быть испорченным. Другими словами, Бога можно призвать к ответу, и определенные вещи не может сделать даже он. Только у мутазилитов можно найти слово ваджиб (обязанность) применительно к Богу. Само упоминание о том, что Бог обязан делать что бы то ни было – настоящая анафема для традиционалистов и ашаритов. Для них, Аллах не связан ничем. Если бы он был, это скомпрометировало бы его всемогущество.

Для мутазилитов, с другой стороны, Бог попросту не может творить зло. Он совершенен, и потому не может не творить только добро. Согласно аль-Джаббару, Бог обязан держать свое слово перед человеком, и он обязан дать знать человеку, что есть его слово. Джаббар пишет: "Бог удален из всего того, что морально неверно и все его действия морально правильны. Он не нарушает свои собственные принципы, и он делает все наилучшее для всех своих творений”.


Традиционалисты до сего дня утверждают, что Коран не был создан, а сосуществовал с Богом в небесах вечно – в виде таблички на арабском языке. Коран находится вне рамок истории. В то же время Коран, как и атрибуты Аллаха, отличается от его сути. С точки зрения мутазилитов, несотворенный Коран грубо нарушал концепцию единства Бога – тавхид, и логически вел к политеизму: "Если Коран несотвторен, то должен существовать другой Бог, и потому единство Богу будет нарушено”.

Временный триумф мутазилитов

В 827 мутазилиты преуспели в диспуте о несотворенности Корана. Теория стала государственной доктриной при поддержке халифа аль-Мамуна. Аль-Мамун был величайшим сторонником греческой мысли в исламской истории и создателем знаменитого Байт аль-Хикма – Дома Мудрости. По версии арабского историка ан-Надима, Аристотель явился аль-Мамуну во сне. На вопрос халифа о том, что есть добро, философ ответил ему: "Что разумно, то добро”.

Эпоха аль-Мамуна (813-833) часто описывается как золотая эра ислама – из-за ее экстраординарной открытости и интеллектуального богатства. При дворе халифа устраивались диспуты между христианскими и мусульманскими теологами. Наиболее известный спор состоялся между христианином Абд эль-Масих аль-Кинди и кузеном халифа Абдаллой ибн Исмаилом.

Ибн Исмаил открыл дискуссию следующими словами: "Выкладывайте все ваши аргументы и говорите все, что есть у вас на уме свободно. Теперь вы свободны и можете говорить все, что угодно. Мы назначим независимого арбитра, который склонится лишь в сторону истины, но не в сторону страстей. Этим арбитром должен быть разум, потому что Бог возложил на нас ответственность за наши собственные награды и наказания. И потому я поступлю с вами справедливо, и я готов принять любой аргумент, который разум может предоставить против меня”.

Хроника диспута была издана в книге "Апология аль-Кинди”. После поражения мутазилитов книга считалась настолько еретической, что в Египте долгое время существовал закон, предусматривавший снос здания, в котором она была обнаружена, и сорока зданий вокруг.

В правление аль-Мамуна появился первый мусульманский философ, Абу Якуб аль-Кинди (не связан с вышеупомянутым христианином). Он провозгласил: "Нам нечего стыдиться, когда мы ищем источники истины, даже если они исходят от других рас и далеких наций, отличных от нас. Чей-то статус не может понизить ценность истины, наоборот, истина облагораживает любого”. Аль-Кинди был назначен главой Дома Мудрости и наставником наследного принца.

Декларация аль-Мамуна о сотворенности Корана столкнулась с жесткой оппозицией – и против нее были применены жесткие меры. Халиф потребовал от религиозных судей клятвы в том, что Коран был сотворен. Была создана инквизиция, михна (экзамен) , занимавшаяся исследованием взглядов судей. Наказанием за отказ дать клятву могла быть смертная казнь. Только те, кто поклялся в сотворенности Корана, могли выступать в качестве свидетелей в судах. Те, кто отказывался клясться, заключались в тюрьму на основании того, что они отказались от тавхид – доктрины единства Бога. Позднее михна расширила свою деятельность, и в экзамены также включили постулат о свободе воли и другие мутазилитские догмы.

Одним из наиболее знаменитых "узников совести” был Ахмад ибн Ханбаль, основатель школы самого буквального толкования Корана в исламе. Его высекли, но жизнь его была сохранена. Во время следствия он отвечал либо цитатами из Корана, либо из хадис. Если подходящей цитаты не было, он хранил молчание. Ибн Ханбаль превратился в икону традиционалистов, а их лозунгом стало выражение "Ничто божественное не создано и Коран есть Бог”.

После аль-Мамуна, мутазилитская доктрина поддерживалась двумя халифами: аль-Мутазимом (833-842) и Харуном аль-Ватиком (842-847).


Дисквалификация разума


Несмотря на то, что мутазилиты были в фаворе у нескольких халифов, их господство не продолжилось долго.

На втором году царствования халифа Джаффара эль-Мутаваккиля мутазилиты были прокляты в мечетях, вера в их доктрину стало преступлением, караемым смертью, они были изгнаны от двора, и их работы были большей частью уничтожены. Халиф освободил из тюрьмы престарелого ибн Ханбала и запретил "любые дискуссии о том, что было сотворено или не сотворено в копии или пересказе Корана”. Дом Мудрости аль-Мамуна также был закрыт (позднее его открыли в попытке оживить научное исследование и переводческую активность).Философ аль-Кинди был изгнан из Багдада (предварительно его публично высекли), а его библиотека была конфискована. С 885 года писцы Багдада должны были принести официальную клятву в том, что они не будут копировать книги по философии, теологии и диалектике.

Репрессии не означали немедленного конца мутазилитов. Они также не предотвратили публикаций находившихся под влиянием греков философов – Аль-Фараби, Авиценны и Ибн Рушда. Некоторые из- мутазилитов бежали в более гостеприимные шиитские области Восточной Персии, находившиеся под контролем Бувайхидов. Именно там там писал второй по значимости мутазилитский философ Кади Абд аль-Джаббар. В результате, пишет известный сирийский историк Альбер Хурани, шиитское учение включило в себя некоторые существенные элементы доктрины мутазилитов.

Несмотря на это, крах мутазилитов означал для суннитов начало длительного процесса деэллинизации и окостенения мышления. Пакистанский ученый Первез Худбой пишет: "Так закончилась самая серьезная попытка соединить разум и откровение в исламе. К 12 веку консервативные, антирационалистские школы совершенно разрушили мутазилитское влияние. Сила этого процесса была такова, что ашариты рассматривались в качестве "умеренных” в сравнении с литералистами ибн Ханбала и позднее ваххабитами, которые вообще не позволяли развиться любой форме спекулятивного мышления”.

Наиболее яркой иллюстрацией напряженности в отношениях между разумом и откровением в исламе стала история библиотеки Кордовы. На пике славы в ней насчитывалось около 400 тысяч томов, и в ней работали 500 библиотекарей. Книг в библиотеке было больше, чем во всей Франции, и, возможно, во всей Западной Европе. Мусульмане, однако, не только построили эту библиотеку – они же ее и уничтожили. Арабы утверждают, что это сделали не они, а берберы в 1013 году. Существует более ранняя история ( и неверная) история о том, как халиф Омар приказал в 638 году уничтожить то, что осталось от великой библиотеки Александрии. Он якобы при этом сказал: "Все эти книги содержат либо то, что уже изложено в Коране, либо то, чего в нем нет. В любом случае они излишни”. Не так давно Талибан пошел по этому пути, приказав уничтожить в Афганистане все книги, кроме Корана.

Наиболее оскорблены мутазилитами были традиционные исламские религиозные ученые, последователи ибн Ханбала. Ханбализм – школа наиболее буквального толкования Корана (фикх). Она продолжает процветать и по сей день, наиболее ярким примером процветания является королевство Саудовская Аравия.

Здесь следует кратко указать на роль главных четырех школ суннитской религиозной юриспруденции. Одна была основана аш-Шафий, вторая – Абу Ханифа, третья Ахмадом ибн Ханбалем и четвертая Маликом ибн Анасаом. Четыре эти школы (мазхаб) предлагают мусульманину (вплоть до сегодняшнего дня) все знание, необходимое для жизни. Интерпретация священных текстов (иджтихад) была завершена этими четырьмя великими имамами в раннем 9-м веке. К 12-му веку уже считалось, что нет никакой необходимости в дальнейшей интерпретации и расследовании, и врата иджтихад закрылись. На смену иджтихад пришла его противоположность – таклид, фиксированный закон, имитация ранее вынесенных религиозных суждений. С этого момента центральное место в мусульманском образовании заняла не философия и теология, но религиозная юриспруденция.


Правильный путь был указан. Все человеческие поступки подпадали под четыре категории: долг (фард) и рекомендованное (мандуб), легитимное или безразличное, разрешенное (мубах), не рекомендованное и отвратительное (макрух) и запрещенное (харам). Правоверный лишь должен следовать рецептам и предписаниям улема (исламских религиозных юристов). Нет необходимости выглядывать за рамки священных текстов. Очевидно, что подобная ориентация не предполагала к философствованию, развитию этики или теологии. Философия была убрана из списка изучаемых предметов главного центра исламской учености – университета аз-Азхар и восстановлена лишь в конце 19-го века.

Дверь иджтихад была закрыта настолько крепко, что ее не открыли до сих пор. Когда Мухаммед ас-Санусси (Великий Санусси) попытался ее открыть во второй половине 19-го века, великий муфтий Каира издал следующую фатву: "Никто не может отрицать то, что честь исследования иджтихад исчезла давным- давно, и что ни один современный человек не может достичь необходимой для иджтихад степени учености. Тот, кто поверил в то, что в состоянии сделать это либо галлюцинирует, либо им овладел дьявол”.

Несмотря на то, что все четыре перечисленные школы весьма критичны в отношении калам (спекулятивная теология) именно последователи ибн Ханбала начисто отрицали применение философских методов к Корану и атаковали ашаритов за то, что те применяли методы аристотелевской логики в критике мутазилитов. Согласно видению ханбалитов, нельзя заражать собственную чистоту применением оружия врага. По ибн Ханбалю, религии вообще лучше обойтись без теологии. Поскольку Бог говорил с человеком, у того более нет необходимости критически мыслить. Откровение заменяет разум. В Коране и сунне Аллах предоставил человеку все, что тому необходимо знать. Нет необходимости размышлять над чем-то еще. Поскольку Коран не авторизует калам, в нем просто нет необходимости: "Всякий, кто даст вовлечь себя в теологическую дискуссию, не может быть среди тех, то поддерживает сунну, даже если в конце он приходит к сунне – до тех пор, пока он не оставит дебаты и не капитулирует перед текстом. Каждая дискуссия о том, что не обсуждал Пророк – ошибка”. Просто примите – била кайфа (не обсуждая как). Говорят, что ибн Ханбаль никогда в жизни не ел арбуз – потому что в священных текстах нет упоминания о том, что это когда либо делал Мухаммед.

Имитация (таклид) – способ жизни, который выше всякой критики: "Тот, кто предполагает, что таклид не одобрен добивается только одного – ослабления знания сунны. Религия – это только книга Бога, атхар (высказывания благочестивых людей), сунна и проверенные рассказы от доверенных людей, признанных через традиции (ахбар), которые подтверждают одна другую – до тех пор, пока они не упираются в Пророка и его соратников, последователей последователей, и после них к признанным имамам, и с которых мы все должны брать пример, а не с еретиков, которые пытаются применить кияс (аналогичное мышление) и рай (личное мнение)”. Другими словами ( и это то, что мы наблюдаем в современных радикальных исламских течениях, то есть, исламском мэйнстриме) – если то, что было открыто в сакральном тексте требует отрицание интеллекта – да будет так. Била кайфа.

Ибн Ханбаль и в свое время и сейчас был и является сейчас чрезвычайно влиятельным теоретиком. На его похороны в Багдаде вышли 150 тысяч человек.


Как уже упоминалось, ашаритская школа считалась и продолжает считаться "умеренной” и чуть ли не "либеральной” по сравнению с другими течениями исламского литерализма. Это объясняется тем, что ашариты разрешают применение, хотя бы и ограниченное, принципов философии и логики – по крайней мере, в дискуссиях с теми, кого они рассматривают как врагов веры. Для ашаритов совершенно безоговорочным было господство откровения над разумом. Это объяснялось самой природой откровения: Господь есть воля и всевластие в чистом виде. Реакция на Бога – повиновение, а не расследование.

Разум может применяться только в ограниченном виде в рамках структуры откровения. Мусульманский ученый Абдуль Хай описывает это так: "Функцией разума было рационализировать основные принципы ислама и не задаваться вопросом о действительности и правильности этих принципов в том виде, как они были изложены в Коране и сунне”. Алжирский философ Мухаммед Аркун так описывает место разума в мировосприятии ашаритов: "Разум – лишь раб откровения, изложенного в священном тексте. Его единственная функция – оформить, подогнать и систематизировать реальность в соответствии с идеальными значениями, которые распознают "знаки” Бога”. Единственная роль разума – "отражать” – в буквальном смысле, те истины, которые уже были открыты, но не те, которые потенциально можно найти в процессе постепенного рационального поиска или спекулятивного запроса. В остальном, разум должен сохранять молчание перед тем, что он находит противоречивым или непонятным.

Ашариты были особенно оскорблены утверждением мутазилитов о том, что разум без посторонней помощи в состоянии различить добро и зло. В таком случае необходимость Корана отпадает (несмотря на постулат мутазилитов о том, что Бог должен указать верный путь). Вместе с ханбалитами ашариты, как писал британский миссионер В. Гэйрднер "прокляли тех людей, которые думали, что забота Бога о благосостоянии его творений может рассматриваться в качестве мотива его действий относительно человека, и тех, кто полагал, что человек должен понять Божью волю, и исполнить ее, если ему это удалось”.

Имя ашаритской школы пришло от ее основателя – Абу Хасана аль-Ашари, который сам до возраста 40 лет был мутазилитом. Он провозгласил: "Те, кто меня знает, и те , кто меня не знает – Я, Абу Хасан аль-Ашари был убежден в сотворенности Корана, в том, что человек не может увидеть Бога, и в том, что творения творят свои действия . О нет! Я проклинаю себя, за то, что был мутазилитом и я открою миру всю порочность и бесчестность этой проклятой школы!” По преданию, Мухаммед явился во сне аль-Ашари дважды и потребовал от него защищать хадис. Ашари оставил рациональный метод и погрузился в изучение Корана и хадис. В ответ обозленный Мухаммед приснился Ашари третий раз и потребовал применять философские методы для защиты веры. По другой версии, разочарование в мутазилитах пришло после того, как учитель Ашари, аль-Джуббаи не смог объяснить следующего рассказа о трех братьях: Один был праведником, помер, и попал в рай, второй был кафир, грешил и творил зло и попал в ад, третий умер во младенчестве, не успев ничего натворить, и теперь болтается между раем и адом, потому что не успел превратиться в правоверного или кафир. Вопрос: Почем Аллах не позволил младенцу вырасти и проявить себя?

Джуббаи отвтетил: Потому, что Аллаху виднее, и он знал, что младенец может стать кафир, как и его старший брат.

Ашари возразил: Зачем же Аллах тогда продлил жизнь другого брата, зная, что тот превратиться в злодея? По логике Джуббаи, все люди должны стать праведниками и отправиться в парадиз – чего, ясное дело не происходит, потому что большая часть народов, населяющих Землю – кафир. Ашари на этом сделал вывод о ложности мутазилитских теорий.


Интересным моментом в этих сказаниях является аргумент Ашари о том, что свободная воля человека несовместима с Божьим Провидением и Божьей Справедливостью. Если людей к этому не принуждают, они не могут быть хороши, а Бог не может быть справедлив. Это все равно, что сказать, что если человек свободен, то Бога быть не может. Ашари разрешил данную дилемму, отрицая и свободу воли человека, и Божью Справедливость, которая , с точки зрения теолога, подразумевает, что Бога вынуждают действовать определенным образом. Под этим взглядом на мир лежала основная теория ашаритов, концепция Бога, как чистой воли, без и превыше разума.

Чрезвычайно важно осознать, что теология, эпистемология и метафизика, изложенная в учении Ашари имела решающее воздействие на развитие всей последующей суннитской исламской культуры. Необходимо также учитывать экстремизм этих взглядов – с оглядкой на то, что данная школа и по сей день рассматривается в качестве "среднего пути” между экстремизмом мутазилитов и литералистов.


Триумф Воли. Атомная теория всемогущества Аллаха

Ашаритская доктрина превратился в теологическую основу ислама, особо подчеркивавшую в откровении Мухаммеда два атрибута Бога – его Волю и его всемогущество. "Аллах творит, что пожелает ( Коран, сура 14:27). Природа Господа есть его воля. Все монотеистические религии придерживаются этой концепции – для того, чтобы быть единственным, Бог должен быть всемогущим. Но ашариты концентрировались исключительно на его неограниченном могуществе, противопоставляя его разуму. "Причины”, двигающие Богом человеку неведомы и непознаваемы. Его слова достаточно для сотворения или уничтожения, через его слово которое есть воля, а не выражение его разума (Логос). И потому, в сотворенном не отпечатывается его разум. Творение не может отражать то, чего в нем нет. Результат- во Вселенную не вложен рациональный порядок, на который возможно опереться. То что есть вместо этого – ежесекундная манифестация Божьей Воли.

Бог настолько могущественен, что всякая доля секунды – эквивалент чуда. Ничто не может вмешаться в этот миропорядок, ничто не может существовать самостоятельно, или вести полуавтономный образ жизни. В философии подобное воззрение называется "волюнтаризм” Его адепты отрицают существование вторичных причин, и считают что Бог первичен в любом проявлении реальности. Причинности не существует. Потому, то, что может показаться "естественными законами” – притяжения, физики и т.п. – на самом деле – не более, чем "привычки” или "обычаи” Бога, и он располагает полной свободой разрушить или изменить их в любой момент.

Через 150 лет после смерти Ашари, один из его последователей, аль-Газали, объяснял: "Природа полностью подчинена Богу. Она неспособна действовать самостоятельно, и она есть лишь инструмент в руках Творца: солнце, луна, звезды и элементы подчинены Богу и не в состоянии произвести что-нибудь сами. В этом мире ничто не может действовать спонтанно и отдельно от Бога”.

Можно было бы сказать, что в таком мире все случается в результате сверх естественных причин, но слово сверх естественное становится бессмысленным, поскольку в этом мире не может существовать естественное.
Чудеса, и то, что мы рассматриваем в качестве естественного порядка природы, находятся на одном уровне. Для мусульманского теолога все обычное чудесно и все чудеса естественны. Другими словами, любое "естественное” событие есть плод божественного вмешательства. Ели это так, то попытки объяснения природных феноменов превращаются в форму отсутствия набожности, если не богохульства.


Последствия этого волюнтаристского взгляда на природу и жизнь монументальны. Если вселенная существует просто в качестве череды чудес, она не может быть познана разумом. Другие религии, в том числе, христианство, признают чудо – но именно в качестве чуда – временных и экстраординарных приостановлений действия природных законов. Это – то, что делает их чудесами. Можно раскрыть чудо лишь после того, как исчерпаны все возможные объяснения естественных причин. В волюнтаристском исламском мышлении, однако, не существует естественных причин, от которых можно было бы отказаться. Результат – реальность становится непонимаемой, и явления – неразличимыми, потому что в них отсутствует внутренняя логика.

Абдул Хэй описывает это так: "Бог совершенно свободен в своих действиях, и не связан никакими рациональными целями. Он не действует теологически, ибо если бы он действовал теологически, его акции направлялись бы чем то иным, нежели он сам, и он не смог бы оставаться абсолютно свободным. В разуме Бога нет определенной цели. Внешняя цель наложила бы на него ограничители. Из этого анти-теологического взгляда следует, что акции Бога не обязаны улучшать жизнь его творений. Он делает, что пожелает. Чистая воля не имеет иной цели, кроме неограниченного изъявления самой себя. Сама по себе она бесцельна и непредсказуема”.

Если Господь – чистая воля, он совершенно непознаваем. В доктрине танзих, описывается совершенное превосходство Бога и его абсолютную несравненность. Никакой связи между ним и его творением не существует. Дистанция между бесконечным и конечным неизмерима. Это – вторая часть ханаблито-ашаритской формулы: Била кайфа вала ташбих (не спрашивая как и не делая сравнений). Сравнение между Богом и человеком не может быть сделано, потому что человек не сотворен по его образу и подобию.

Прямым следствием непознаваемости реальности является непознаваемость Бога. Если мир не может быть познан разумом, как может быть познан его Творец? Какова будет точка доступа? Бог непонятен сам себе, потому что у чистой воли нет разума. Бог не познан потому что он непознаваем. Аллах открывает в Коране не самого себя, но лишь набор своих правил для человека. Фазлур Рахман констатирует: "Теология воли превращает в анафему поиск рациональных значений и решений. Искать цели и средства не только бессмысленно, но есть также и серьезное неповиновение Ему. Таким образом, теология монополизировала всю область метафизики, и не позволяет чистому мышлению рационально исследовать природу вселенной и человека”.

Аш-Ашари создал развернутую метафизику, которая должна была поддержать его волюнтаристскую теологию. Эта метафизика, в свою очередь, имела далеко идущие последствия для причинности, эпистемологии и человеческой свободы.

Ашари использовал для этого раннюю греческую философию атомов. Если греки и римляне (Лукрециус) использовали атомизм как основание материалистической философии, Ашари использовал ее с совершенно противоположной целью. Лукрециус пытался продемонстрировать, что божественного вмешательства не может быть в мире, где вещи движутся "не в соответствии с неким планом всевышнего”, но хаотически. Ашари доказывал абсолютную противоположность: все зависит исключительно от Божьей Воли. Ему это удалось потому, что в качестве правоверного мусульманина он верил в то, что материя была создана из ничего , ex nihilo. Господь конфигурирует эти атомы в любой данный момент времени и делает вещи тем, что они есть. Британский аналитик Мэлиз Рузвен описывает атомную теорию Аллаха ашаритов: "Ашариты рационализировали всемогущество Бога внутри атомной теории творения, согласно которой мир был создан в различных точках пространства и времени, единственная связь между которыми есть Воля Божья, которая воссоздает их в каждый момент”. Например, вы видите растение. Останется ли оно растением в те секунды, пока вы читаете эти строки потому, что такова его природа, или потому, что Аллах желает, чтобы оно продолжило оставаться растением от одной точки во времени к следующей? Ашариты считают что растение – моментально, и оно остается растением только благодаря воле Аллаха. Полагать иначе – ширк (форма политеизма, ассоциация всемогущества Аллаха с кем-то другим)”.


Для того, чтобы осознать насколько радикальна ашаритская метафизика, следует рассмотреть несколько примеров.

Пакистанский ученый Первез Худбхой пишет: "Они говорят: даже набирающая скорость стрела может достичь или не достичь цели, потому что на протяжении ее полета в каждый момент времени Бог разрушает и заново создает мир. Где будет стрела в следующий момент времени, опираясь на знание того, где она была в момент предыдущий, предсказать невозможно, потому что только Бог знает, как будет воссоздан мир”.

Движение иллюзорно. Вещи не изменяют сами себя. Тело только делает вид, что движется. То что происходит на самом деле – это аннигиляция атомов тела в одной позиции и их воссоздание в другой. Объект аннигилируется совершенно и воссоздается заново в следующий момент времени – и так возникает иллюзий движения, благодаря серии последовательных аннигиляций и воссозданий. У объектов нет прошлого и будущего. Они существуют только сейчас.

Последовательность аннигиляций и воссозданий применяется не только к движению, но и к другим атрибутам объектов. Мы не красим платье в красный цвет, мы лишь верим в то, что мы его красим. На деле, Бог делает красный свойством платья, и последовательно воссоздает это качество, секунду за секундой.

Дункан Макдональдс суммирует: "Эти время-атомы, если подобное выражение будет позволено, равны в своей непротяженности и находятся в абсолютной пустоте – времени. Также как пространство – последовательность несоприкасающихся атомов, время – последовательность несоприкасающихся мгновений, которые дергаются в направлении друг друга вместе с движением стрелки часов. Время, таким образом, зернисто и может существовать только в связи с изменением. Подобные монады отличаются от монад Лейбница, поскольку не имеют никакой собственной природы и возможности развития по неким предопределенным линиям. Мусульманские монады существуют и перестают существовать каждый данный момент времени. Все изменение в мире – от их входа в существование и их немедленного из него выхода, а не благодаря тому, что они изменяются сами”.

Маджид Факхри объясняет дальше: "Мир, который они определяют как все, что не является Богом, сооружен их атомов и инцидентов (арад). Не может существовать двух арад одновременно, но они создаются и уничтожаются Аллахом постоянно, согласно его воле”.

Аль-Бакилани , ученик Ашари (10-й век) пишет: "Инцидент есть субстанция, протяженность которой во времени невозможна и который перестает существовать в момент его создания. Также атомы (джуз), в которых случаются инциденты постоянно воссоздаются Богом и могут продолжаться исключительно благодаря протяженности , в которой Бог создает их. Но также как инциденты, атомы разрушаются, и весь этот мир инцидентов и атомов находится в состоянии постоянного разрушения и генерации”. Для аль-Бакилини атомная непротяженность сотворенных вещей сама по себе является доказательством абсолютного превосходства и всемогущества Аллаха, в качестве единственного возможного агента. Если творение есть лишь группа независимых атомов, свободно болтающихся в пространстве, то лишь Аллах может превратить их в то, что они есть в любой данный момент времени. Аль-Бакилани зашел далеко и утверждал, что вышеописанная концепция атомов "сосуществовала вместе с Кораном вместе на небесах”. Данные суждения аль-Бакилани имели настолько серьезное влияние, что исламский мыслитель 13-го века ибн Таймийя (икона современных исламистов) назвал его "лучшим из ашаритских теологов, с которым нельзя сравнить ни одного из его предшественников и ни одного из его последователей”.


Потеря причинности

Катастрофическим результатом изложенных концепций стало отрицание причинно-следственной связи в природе.

Аль-Газали, яростный противник Аристотеля и Платона, в "Опровержении Философов” утверждает, что Бог не связан никаким порядком, и потому естественной последовательности причин и результата не существует: "ни в огне, пожирающем хлопок, ни в слабительном, опустошающем кишки”. Вместо ясных отношений причины и следствия, есть лишь приспособления отдельных инцидентов, которые создают впечатление того, что огонь пожирает хлопок, но Господь может, с тем же успехом, сделать и наоборот (эта доктрина известна как окксионализм). Другими словами, не существует продолжающегося повествования причины и результата, связывающего эти разбросанные моменты в доступном пониманию виде.

Аль-Газали заслуживает дальнейшего цитирования – ради того, чтобы осознать всю глубину радикализма излагаемой доктрины: "Связь между тем, что принято называть причиной и тем, что принято называть результатом, для нас не обязательна. Например, не существует причинно-следственной связи между жаждой и ее утолением, сытостью и поеданием, обжогом и контактом с огнем. Свет, восход и закат, смерть и обезглавливание, выздоровление и употребление лекарства, очищение кишечника и применение слабительного, и все прочие наблюдаемые и связанные явления в медицине, астрономии, ремеслах и искусствах – все эти связи существуют лишь благодаря предшествующему декрету Бога, который создает эти явления рядом друг с другом, неспособными к разделению. Как раз наоборот, это в божьей власти создать насыщение без еды, причинить смерть без отрубания головы, продолжить жизнь после отрубания головы, и так далее со всеми связанными явлениями…Наши оппоненты утверждают, что агентом горения является огонь, что это естественный, а не волевой агент, и что его невозможно отделить от природы того, что восприимчиво к огню. Мы это отрицаем и говорим: агентом горения является Бог, создающий горение и пепел и разъединение частиц хлопка, и это бог создает горение хлопка и превращение его в пепел – с посредничеством ангелов или без посредничества ангелов. В действительности, у философов нет никакого доказательства горения кроме наблюдения за ним и констатации его связи с огнем. Но то, что они могут видеть – лишь одновременность, но не причинность, и в реальности, не существует никакой иной причины, кроме Бога”.

Интересно, что Фома Аквинский видел эту проблему совершенно иначе: "Любой, кто пытается ответить на вопрос, почему дерево горячо, когда горит, прав, когда отвечает, что первопричиной является Божья Воля. Но ежели он при этом исключает все другие причины, он заблуждается”.

Без причинности в естественном миропорядке, все что угодно может случиться из-за всего что угодно, и никакой необходимости следствия не существует. Как, в такой обстановке, человек может жить практическую, ежедневную жизнь, не зная, что следует за чем? Аль-Газали, издеваясь над своими оппонентами, пишет: "Бог способен на что угодно, и нет никакой обязательности в том, что конь создастся из спермы, а злак прорастет из семени – на самом деле для их создания нет необходимости ни в чем, и Бог может создать и коня и злак из ничего”. Но если огонь не сжигает хлопок, как повар разожжет огонь, чтобы приготовить еду? Газали отвечает на это так: "Аллах создал нас с сознанием того, что он не сотворит все, что возможно”.


Бог, по всей видимости, имеет некоторый набор привычек. Подобное суждение развилось в доктрину ” ‘ада” (божьих привычек). Газали описывает ее таким образом: "Существуют возможности, согласно которым нечто может произойти или не произойти. Они могут постоянно повторяться и превращаются в обыкновение, и потому фиксируют нерушимо в наших умах свое наличие”. Но они, эти возможности – не более, чем вера в это обыкновение, но не природный закон.

Конечное значение вышеприведенных спекуляций: "В мире не существует единства, морального, физического или метафизического, все зависит от воли Аллаха” (Дункан Макдональд). Целью описанных построений Газали была защита свободы воли Аллаха, ибо существование природных законов могло, в конечном счете , привести к мысли о том, что мир возник по необходимости, а не по божьей воле. Если некие причины породили некие последствия, то детерминистская последовательность причинно-следственных связей выводила бы на самого Аллаха. Это лишало бога возможности творить чудеса ,- атрибут, защита которого наиболее занимала Газали. Кроме того, намек на возможность автономного или полуавтономного существования чего бы то ни было ставил под сомнение доктрину единственности бога.

Влияние аль-Газали на суннитский мир был огромным. Египетский юрист 14-го века Ахмад ибн Накиб эль-Мисри писал в "Классическом Руководстве к Священному Исламскому Закону” : "Науки материалистов основаны на их вере в том, что вещи сами по себе или из-за своей природы имеют причинную связь, независимую от воли Аллаха. Верить в подобное неверие – это поставить себя за рамки ислама”.

В 15-м веке, следуя по стопам учителей, Мухаммед Юсуф ас-Санусси писал: "Вы начинаете осознавать, что ничто в мире не может произвести какой бы то ни было результат, потому как это логически приведет к тому, что указанный результат выведен за рамки воли и мощи нашего великого и всемогущего Защитника… И потому, еда не имеет результатом сытость, вода не влияет на влажность земель, огонь – на горение. Знайте, что все это – от Бога, без всякого вмешательства или посредничества других вещей и сил. Это не зависит ни от их природных свойств, ни от сил, которые якобы заложены в них Богом, как многие невежественные люди смеют полагать… Тот, кто считает, что подобное имеет результатом что бы то ни было – кафир”. Причины – не более "чем явления, созданные богом в качестве знаков и намеков на его желания, без всякой логической связи между ними. Потому Бог может нарушить привычный порядок вещей тогда, когда он возжелает, и для кого он возжелает”.

Подобные учения объясняют, почему и в 21-м веке Фуад Аджами вынужден докладывать: "Куда бы я ни пошел в исламском мире, везде я наталкиваюсь на одну и ту же проблему: причина и следствие, причина и следствие”. Пакистанский ученый Первез Худбой приводит следующий пример из современной жизни: Институт Изучения Политики, отросток пакистанской Джамаат и-Ислами решил "исламизировать” школьные учебники. В результате в учебнике для 3-го класса вопрос "Что случится, если животное прекратит принимать пищу?” был заменен на "Что случится, если Аллах не даст животному пищу?” Худбой указывает, что в "рекомендациях” Института содержится следующий пассаж: "В подзаголовке "Изменения, вызванные энергией” содержится скрытая отрава. Эффект не должен быть связан с причиной, ибо это ведет к атеизму. Подзаголовок создает впечатление, что причиной изменения является энергия, а не воля Аллаха”. Худбой делает следующее заключение: "Базисное предположение науки – у любого следствия есть некая причина, намеренно искореняется. Вместо физических сил причиной называется божественное вмешательство”.

Элиминация причинности делает предсказание теоретически невозможным и теологически нежелательным. Это порождает необычное ежедневное поведение. Именно поэтому, указывает Худбой "многие, если не большинство представителей улема , полагают, что предсказание дождя лежит за пределами дозволенного человеку и вторгается в божественную вотчину”. Соответственно, в 1983-1984 годах прогнозы погоды были удалены из программ пакистанского ТВ. Позднее они были по тихому восстановлены.. Если непредсказуемый Бог прямо создает погоду, то погода не может быть предсказуемой.