виолончельные тоже можно послушать - виртуозностью не поражают, но зато симпатичны простотой тем »

Брамса (правда, он для скрипки и виолончели) »

История исполнений Виолончельного ля минорного концерта Роберта Шумана состоит не столько из ответов, сколько из вопросов, которые еще ждут ответа. Как известно из хроники последних лет жизни автора, именно эту партитуру композитор продолжал дорабатывать и переделывать в те несколько дней, что предшествовали совершенной им попытке самоубийства. Накануне 27 февраля 1854 года, когда Шуман покинул свой дом в Дюссельдорфе и стремительно направился к мосту через Рейн, с которого прыгнул в реку, виолончельный концерт лежал у него на столе, и в него рукой автора вносились некоторые правки. Хотя к тому времени сочинение было уже закончено, очевидно, что сам Шуман некоторые его моменты и места считал спорными. Прояснить эти вопросы уже не удалось, поскольку в марте того же года Шумана поместили в психиатрическую лечебницу, и к своим прежним работам он более не возвращался.
Первое публичное исполнение концерта состоялось в 60-х годах XIX века, когда автора уже давно не было в живых, - и с первых же шагов концерт приобрел репутацию музыки интересной, тонкой, эмоционально неуравновешенной и чрезвычайно трудной для солиста. Даже более чем трудной, - традиционно считалось, что Шуман: а) никак не учитывает возможности, специфику и удобство игры на виолончели, излагая свои идеи на нотной бумаге и б) совершенно не умеет оркестровать, то есть ставит солирующий инструмент в крайне невыгодные, проигрышные условия состязания с противостоящей ему оркестровой массой.
Один из вероятных ответов на эти претензии к автору "Крейслерианы" и "Карнавала" состоит в том, что концерт первоначально предназначался вовсе не для виолончели, а... для скрипки. Были найдены соответствующие архивные материалы - в том числе и те, что вдова покойного, Клара Вик, сочла необходимым спрятать, поскольку, на ее взгляд, они могли косвенно свидетельствовать о помутнении рассудка ее мужа. Однако сейчас, как только вся та же самая музыка начинает исполняться на скрипке, сразу исчезают практически все "неловкости" в сольной партии - те трудности и неудобства, которые не "окупаются", не производят впечатления виртуозных. И проблема баланса, равновесия звучности (то есть, вопрос о том, хорошо ли слышен солист в диалоге с оркестром) тоже снимается сама собой. Более того, выясняется, что ни один из упреков в адрес автора не справедлив: все слышно, нет ни однообразия, ни "мутности" звучания, ни "корявого" изложения романтических шумановских идей.
Однако весь остаток XIX и практически весь XX век выдающиеся солисты-виолончелисты каждый по-своему решали загадку, которую этим концертом им загадал автор. Многие виолончелисты вообще не рисковали играть этот концерт публично, иные напротив - добивались невероятной убедительности и силы воздействия на зал именно в этой музыке с ее необузданным порывом и, с другой стороны, - пронзительной, щемящей рефлексией.